– Не стесняйтесь отводить взгляд, если это вас смущает.

Он складывает руки на груди и прислоняется к дереву.

– Вовсе нет.

Хорошо. Мне действительно нужно раздеться, и он не отводит взгляда. Вместо того чтобы просить его повернуться, я решительно пытаюсь вспомнить двойственность, с которой я относилась к наготе всю свою жизнь вплоть до последних нескольких дней. Просто еще одна форма, говорю я себе снова и снова, снимая ботинки.

Не помогает.

Пристально смотрю на него, и он поднимает ладони и отворачивается.

Я заворачиваю нижнее белье в платье и за несколько ударов сердца превращаюсь в ястреба. Затем поднимаюсь в воздух, ветер треплет мои распростертые крылья, мчусь к горам и, если повезет, к брату.

Я набираю приличную высоту, прежде чем пронестись над невысокими холмами, стараясь, чтобы мое присутствие осталось незамеченным. Далеко внизу я могу разглядеть несколько оставшихся стволов деревьев, срезанных близко к земле. И те, что убийцы не потрудились полностью убрать. Я не понимаю цели такого уничтожения, но отсутствие освещения сделает освобождение Элоса еще более трудным, если он действительно там. Заметив пару пар солдат, патрулирующих открытое пространство, я могу только надеяться, что у Уэса и этих заклинателей хватит ума оставаться незамеченными.

Вскоре я понимаю, что местность более обширна, чем я думала вначале. Вблизи здание, которое я видела раньше, представляет собой неприступный прямоугольный блок высотой в пару этажей, с темно-серыми стенами, которые соответствуют горам за ними, и без окон, за исключением нескольких, расположенных в ряд чуть ниже линии крыши, суженных до едва ли более чем щелей. За ним вырисовывается высокая круглая деревянная башня и уродливое приземистое здание с трубой, торчащей из крыши. Справа от этих чудовищ тянутся три длинных ряда, обнесенных стенами и неестественно поблескивающих на солнце.

Я сохраняю высоту, когда приближаюсь, зная, что у меня есть только один шанс пролететь. В лучшем случае – два. Еще немного, и посторонние могут счесть мое поведение подозрительным. Ну, более подозрительным, чем ястреб-тетеревятник, который покинул убежище в лесу, чтобы исследовать эти бесплодные владения. Но сейчас другого варианта не придумаешь.

Я снижаю скорость своего полета: теперь я просто птица, что-то ищущая в небе. Играет на руку, что у меня большой опыт в быстром запоминании мелочей; одного прохода по серебряным рядам достаточно, чтобы сказать мне, что там внизу, и осознание этого настолько боезненно, что я почти теряю контроль и оставляю свой птичий облик.

Вместо этого я лечу прямо вперед, за пределы лагеря, к ближайшей горе. Там глубокая, вырезанная в скале трещина, где поток самых разных камней обрушился и осел, как пустое русло реки, расширяясь при спуске и разливаясь до самой земли. Я приземляюсь на вершине огромной ели, затененной у основания хребта, и чуть не теряю равновесие на ветке.

Моя кровь, мой клюв, мои вены, даже мои кости чувствуют себя странно и необычно. Одновременно все внутри меня раздражало и успокаивало, разжигало и гасило. Словно что-то в одно мгновение натирает их до крови, а в следующее – исцеляет. Прохладный воздух неестественно тяжелый в моих легких, и мне требуется несколько секунд, чтобы успокоиться и убедиться, что я все еще дышу. В этом месте что-то не так.

Я заставляю себя снова обратить внимание на ряды стен внизу.

Это клетки. Ряды клеток, все на открытом пространстве сбоку от прямоугольного здания. И они заняты.

Находясь в безопасности на своем высоком насесте неподалеку, я подробнее изучаю ограждения. Многие из людей, владеющих магией, и существ, которых я ожидала увидеть в Долине, находятся здесь. Есть еще кэгары, некоторые расхаживают по своим клеткам с подкрученными усами и расчесанными хвостами, другие просто лежат. Один постоянно таращит; хотела бы я знать почему. Есть еще и птицы, красавцы с красными грудками и разноцветными крыльями – лоропины. Птица, чьи перья омрачили мое существование от рук людей, которые ими владеют. За все время, что я жила в Долине, я видела только двоих. Здесь их пять.

Что это за место? Жестокий зверинец? Условия ужасные: гладкие каменные полы, двухслойные стены, внутренняя часть сделана из перекрещенной проволоки, внешняя облицована толстыми вертикальными черными полосами. Дальше – еще больше пленников: мозговые овцы и летучие мыши-вдовы; ночные птицы, распростертые на полу, как будто под действием снотворного; неопределенное количество двухголовых змей, свернувшихся в немыслимый узел без начала и конца; карибраны, копытами обычно вырывающие траву из земли, которую они едят, за исключением того, что здесь у них под ногами только бетон. Есть волки-подменыши и бобры с драгоценными камнями, даже пара лесных медведей, чьи конечности так туго связаны, что они, вероятно, пребывают в полной агонии.

Мой пульсирующий страх усиливается, когда я смотрю на людей. В ближайшем ко мне ряду шесть заклинателей с серебристыми и золотыми прядями в волосах и четыре человека, которые могли бы быть оборотнями, учитывая их полностью человеческую внешность. Через проход от них трое лесных странников в соседних клетках потирают свою похожую на кору кожу с березовым рисунком, призрачную в солнечном свете. Чем дальше они удаляются от своих родных деревьев, тем больше их тела тускнеют, и одно из них почти прозрачно. И в конце…

Мое сердце ускоряется в сверхурочное время. Невысокая заклинательница с коричневой кожей и темными кудрями, спадающими до талии. Энди, я предполагаю. И в клетке рядом с ней…

Элос.

Он жив! По крайней мере, мне так кажется. Нет, я совершенно уверена. Он должен быть таким. Хотя он выглядит ужасно даже отсюда. На нем какие-то лохмотья, глаза закрыты, и он скорчился в углу своей тюрьмы в конце ближайшего ко мне ряда. Не двигаясь.

Мне нужно взглянуть поближе.

Я спрыгиваю на землю, делаю несколько шагов в сторону плато и превращаюсь в оленью мышь. Сразу же мое зрение резко ослабевает, настолько размытое, что гораздо легче обнаружить движение, чем любые реальные детали вокруг меня. Но это самая скрытая форма, которая у меня есть, так что у меня действительно нет выбора. Так быстро, как только позволяют мои крошечные ножки, я несусь вверх по остальной части склона, используя свои усы, чтобы перемещаться по травинкам, более чем вдвое превышающим мой рост. Довольно скоро земля выравнивается, и тогда я спешу к металлическим клеткам, как будто от этого зависит моя жизнь. Вероятно, так оно и есть.

Элос не шевелится, когда я проползаю между прутьями и перекрещенными проводами, образующими внешние стены клетки, промежутки настолько малы, что побег был бы невозможен для любого из существ, которых я видела здесь заключенными. Я подхожу прямо к нему, колеблюсь, затем касаюсь своими усами одной из его босых ног.