Кая не была уверена, что ей тоже нравится эта идея.

Она ускорила шаг и почувствовала невольное облегчение, оставив многоэтажки позади… И все равно казалось, что они продолжают слепо таращиться ей вслед пустыми окнами.

Артем останется в Красном городе. Ган не мог не понимать этого, когда писал записку. Кая сжала листок в руке так, что пальцам стало больно. Оставить Артема здесь – может быть, навсегда, даже не попрощавшись? И что, если он сказал правду про Сашу и Гана?.. Кая сердито тряхнула головой. Сейчас не имело значения, правда это или нет. Неужели Гану совсем нет дела до того, что будет с Артемом? Они никогда не нравились друг другу… И не может же она вытаскивать Артема отсюда силком.

А если она оставит его здесь, а потом Аганское княжество и Красный город станут врагами? Кая замедлила шаг, увидев огни в кухне. Кто-то сидел там, за столом. Может, Артем с книгой пришел погреться, может, Мила болтает с соседкой или Кварц решил поучить детей читать и считать перед сном. Кто бы это ни был – он даже не подозревает о ее присутствии, о том, какие ужасные мысли она носит в себе, как заразу, которую скрываешь, чтобы тебя не прогнали прочь.

Уже подойдя ближе к двери, Кая снова достала записку Гана, чтобы на кухне бросить ее в огонь, – и только теперь заметила, что на другой стороне тоже что-то написано. Некоторое время она колебалась, прежде чем поднести ее ближе к глазам и прочитать: «Я думаю о тебе все время».

Кая медленно сложила записку в несколько раз – глупо, конечно, но теперь сжигать ее расхотелось. Она так и не смогла заставить себя вытащить записку из кармана, отпирая дверь и входя в кухню – прямо под свет, беспощадно уютный и гостеприимный.

Ган

Связываться с Севером было плохой, очень плохой идеей – но ни на что лучшее рассчитывать не приходилось. Дядя Гана был сумасшедшим и раньше. Судя по их последнему разговору, если что-то и изменилось, то только в худшую сторону, но, несмотря на это, в его словах был определенный смысл.

Как бы то ни было, теперь, зная, что Север жив, Ган действительно не мог позволить себе выпускать его из виду надолго. Кроме того, у него не было другого способа выбраться самому и увезти информацию, Каю – и своих людей, разумеется – из Красного города. У Севера – если он не лгал – такой способ имелся.

Если он не лгал, если Сандр не заметит их отсутствие слишком быстро, если не выкинет что-нибудь внезапное бестолковый Артем… От попыток просчитать все возможные варианты развития событий голова у Гана шла кругом. Если они не сумеют покинуть Красный город и будут вынуждены прятаться где-то здесь, среди бесконечных улиц и громад домов, в попытках выбраться за пределы Внешнего кольца, это будет развлечением для Сандра – примерно как в страшной книге про бегущего человека, которую Ган когда-то читал.

Только полный идиот не догадается сдать их Сандру, чтобы заслужить его одобрение, а значит, в Красном городе они будут обречены. Весь день, дожидаясь вечера, Ган снова и снова возвращался к мысли: вдруг на сей раз интуиция его подвела и этот орешек ему не по зубам? Вдруг он зря притащился сюда, зря привез людей?

Мысли все время упирались в одно и то же воспоминание. Он летит сквозь темноту с рукой Каи в своей руке… Внутри теплело. Ган не слишком боялся смерти – он привык жить в мире, где она могла настичь в любую минуту даже самого смелого, умного и хитрого.

И все же Ган всегда думал, что было бы неплохо – если возможно – прожить долгую жизнь. Ему хотелось еще многое сделать, попробовать, испытать. Было бы обидно так глупо и бездарно пропасть здесь, в Красном городе… Но, если так суждено, ему повезло снова встретить Каю.

Утром за завтраком ему удалось незаметно кивнуть Северу. Маска удовлетворенно кивнула в ответ, и за обедом у его тарелки оказалась записка, написанная дядиным пляшущим почерком. Почему-то, только увидев этот почерк, Ган окончательно уверился в том, что Север жив. Буквы, похожие на мушек, мельтешащих в глазах после удара, напоминали выходцев с того света.

Чтобы переговорить с Тошей и Сашей, Ган поочередно вывел их за пределы Красного замка. Конечно, сопровождавшие их стражи не давали расслабиться, хоть и держались поодаль, но в замке обсуждать предстоящую вылазку в лабораторию было бы еще опаснее.

Тоша воспринял идею с восторгом, как, кажется, воспринял бы с восторгом что угодно исходящее от Гана. Почему-то именно сегодня Тошина восторженность заставила сердце сжаться, а кожу – покрыться неприятными мурашками. Тоша доверял ему, отдавал всего себя без остатка – и что Ган давал взамен?

Глядя в честные голубые Тошины глаза, похожие на глаза их белой собаки, когда она была еще совсем глупым доверчивым щенком, Ган мысленно пообещал вознаградить Тошу за преданность по возвращении в княжество. Что могло бы по-настоящему порадовать его? Лучше всего, конечно, было бы свести Тошу с какой-нибудь славной девчонкой – может, из Ри или еще откуда. Кажется, именно об этом он мечтал в последнее время больше всего… Но вот заставить кого-то из красивых девушек обратить внимание на Тошу – слишком болтливого, чересчур старательного – увы, не в княжеской власти.

С Сашей было сложнее. Ган испытал вспышку самого настоящего стыда – неприятное чувство, которое он успел подзабыть, – поняв, что всерьез рассматривает возможность оставить Сашу здесь, в Красном городе. Это действительно могло быть к лучшему для них обоих. Если бы Гану удалось убедить Сашу провести вечер с Артемом – не напрямую, само собой, – он убил бы сразу двух зайцев. Саша отвлекла бы Артема, и они могли бы не бояться его несвоевременного вмешательства – уж кто-кто, а Артем точно заметит отсутствие Каи.

Останься Саша в Красном городе, не знай она ничего о планах Гана, с ней почти наверняка не сделали бы ничего дурного. Артем бы ее защитил. Саша была ему симпатична еще с их первой встречи в городе Тени. Ган думал об этом почти всерьез целых две минуты, а потом вспомнил об Инге. Вряд ли удастся убедить ее, что старшая сестра осталась в Красном городе по своей воле и всем довольна. Да и Тоша вряд ли поймет… Именно в этот момент Ган и почувствовал стыд. Он на самом деле думал бросить своего человека в Красном городе.

Они с Сашей говорили на площади. Здесь было много народу, Ган быстро тащил ее за собой. Стражи не слишком прислушивались к разговору. Они увлеченно наблюдали за приготовлениями к празднику. Справедливости ради, тут было на что посмотреть. По краям площади установили лотки со всякой всячиной: разноцветными платками и шапками, горячими напитками, мясом, жарившимся тут же, на решетках, бусами, амулетами и прочими мелочами. Все деревья и фонарные столбы украсили красными флажками и лентами.

Ган полюбовался бы площадью и нарядами горожан – тем более он и сам привлекал внимание. Можно было попробовать завязать с кем-то знакомство – с компанией разговорчивых военных в форме экипажа дирижабля или с кем-то из барышень в длинных разноцветных юбках. Они хихикали и перешептывались, поглядывая на него, а значит, разговорить их было бы легче легкого… Но из-за стражей за спиной и мрачной Саши по правую руку о знакомствах пришлось забыть.