Кая не сразу пошла домой – долгое время блуждала кругами, пока не убедилась, что все спят. Не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в платье Милы. Возвращать его она не собиралась – даже если пропажу обнаружат и увяжут с исчезновением ключей, нет доказательств, что она имеет к этому какое-то отношение. Пока что.

Дом спал, и, прихватив на кухне воды, Кая быстро и бесшумно пробралась наверх, в свою комнату. Там она сняла Милино платье и сполоснулась в тазу, тщательно смыла остатки угля с лица и переоделась. Она удостоверилась, что красный камень надежно спрятан во внутреннем кармане, осторожно расчесала остриженные волосы и даже попробовала подровнять их перед зеркалом. Лицо как будто изменилось, стало старше и худее, а серые глаза казались теперь больше и ярче. Она чувствовала себя обновленной, изменившейся до неузнаваемости всего за один вечер. И дело было не в остриженных волосах или отданном волчке, без которого шея стала такой беззащитной. На мгновение она почувствовала легкий холодок, пробежавший по затылку. Все это время волчок приносил ей удачу и напоминал о Марфе. Но когда Кая подумала о том, что теперь волчок надежно спрятан у Гана на груди, ей стало тепло, как будто она сама была там – крошечная, безмятежная.

Выйдя из его комнаты, она пообещала себе не думать о том, что произошло между ними, о том, что еще может произойти, – и до сих пор успешно держала слово. Мысли об этом ослабляли, расшатывали, а сейчас как никогда нужна была собранность.

Глядя на себя в зеркало, она позволила себе проявить слабость – всего на минуту, на одну-единственную минуту… Она смотрела на себя, улыбалась и вспоминала его лицо – совсем близко, и руки, и поцелуи – не во сне, наяву, и чувствовала, как жар охватывает ее всю, от кончиков пальцев до кончика носа.

Платье Милы она сожгла в печи на кухне. Глядя, как трещит в пламени ткань, она вспомнила слова Милы о том, что в ней нет ничего особенного, и мстительно улыбнулась. Может быть, и нет – но он, самый удивительный человек из всех, кого Кая встречала, выбрал ее – ее, а не кого-нибудь другого.

Должно быть, если бы Кая прочитала подобный внутренний монолог в книге, ей стало бы противно, а саму героиню она сочла бы безнадежно слащавой. Но она не собиралась рассказывать об этом никому и никогда – даже Гану, а значит, беспокоиться не о чем.

Подходя к двери, она заметила пришпиленную к косяку записку. На ней неожиданно ровным и твердым почерком – сейчас мало у кого встречался такой – было выведено: «Кто взял мою связку ключей – отнесите в комнату. Мила».

Стоило подумать об этом. В доме живет не так много людей, скоро Мила начнет расспрашивать всех… Как скоро она узнает, что кто-то пришел на работу в замок под именем запертой с ней подруги? Оставалось надеяться, что, как только эта путаница всплывет, Мила не захочет доносить случившееся до Сандра.

Кая успела узнать жителей Красного города. Их страхи были совсем не похожи на то, чего могли бы бояться, например, в Зеленом. Они тут, в Красном городе, забыли, как выглядят чудовища, голод, смерть… Вместо того чтобы страшиться настоящих опасностей, они боятся не продвинуться по службе, получить меньше денег, вызвать гнев тех, кто стоит выше, разочаровать Сандра… И это могло сыграть ей на руку. Кая снова улыбнулась и слегка стукнула по дверному косяку, прежде чем выйти навстречу занимавшемуся рассвету.

Сегодня Мальва ждала ее на работе, и за убиранием навоза и перетряхиванием соломы Кае будет не до мыслей о Гане или о том, что им предстоит завтра вечером… А после работы она должна прийти в сквер, встретить Гана. Ей так сумасшедше, невозможно везет все это время – пусть повезет еще совсем немного, еще чуть-чуть. Пусть они с Ганом выберутся отсюда… А потом она подумала об Артеме.

Рассвет поднимался над городом – серый, прохладный, пустой. В его неярком свете Кая увидела, что народу на улицах больше, чем обычно в это время. Люди несли корзины и мешки, возбужденно переговаривались.

Город готовился к празднику.

Дирижабли, украшенные разноцветными флагами, спустились ниже обычного. Все торговые площади стали, кажется, вдвое шире и оживленнее. Даже холод и снежная грязь тут и там не могли остановить людскую суету. Торговцы украшали лотки – кто лентами, кто разноцветными бусами, кто еловыми или сосновыми ветками. В воздухе носились запахи хвои, трав, горячих напитков из бочек, жарящегося мяса.

Вероятно, по приказу Сандра жители Красного города украшали окна домов – кто глиняной лампой, кто яркой тканью, и улицы города становились похожи на причудливое лоскутное одеяло. В клумбы втыкали искусственные цветы, обочины дорог посыпали разноцветными камнями.

Кая вышла к главной площади. Несмотря на ранний час, Красный город тихо гудел, как улей, потревоженный бортником.

– Господин Сандр объявил, что…

– Большой прием…

– Все чужаки…

– Вы видели их?

– А площадь…

– А на улице Элвиса…

Все это не складывалось в общую картину. Подходя ближе к площади, по которой прохаживались стражи, Кая была уверена, что один из них вот-вот схватит ее за плечо или поманит пальцем – прекрасно понимая, что бежать ей некуда… Но стражи смотрели равнодушно, проявляя не больше интереса, чем обычно. Видимо, ее безумные перемещения все же остались незамеченными. Что ж, возможно, дедушка и Марфа присматривали за ней сверху – иначе такое везение было не объяснить.

Она уже собиралась выйти на площадь и пойти в сторону конюшен, когда вдруг увидела в переулке напротив Марту. В неизменном зеленом платке – как-то в чайной она рассказала Кае, что он достался ей от бабушки, – она смотрела прямо на Каю и манила к себе. Подойдя ближе, Кая подумала, что Марте пришлось долго наворачивать круги здесь, по холоду и темноте, дожидаясь ее.

Кая вдруг поняла, как рада ее видеть. Марта не побоялась прийти, а Кая была уверена, что вряд ли увидит ее снова. Прежде она старалась думать о Марте только как о союзнице, временном попутчике, с которым – хочешь или не хочешь – вскоре придется расстаться… Теперь – быть может, то, что случилось между ней и Ганом, смягчило ее – Кае захотелось, чтобы Марта стала ей другом. Марте было чем рисковать. Как бы она ни хорохорилась, здесь у нее был и дом, и работа, и Шиповник, в которого она была влюблена… Кажется, он все еще ничего не знал об этом, но так ли это важно для надежно греющего тебя чувства, тайны, которую всегда носишь с собой?

Да, Марте было что терять, и она боялась слежки – но все-таки пришла сюда и дождалась ее.

– Привет. – Кая кивнула в сторону площади, приглашая Марту присоединиться, но девушка помотала головой так энергично, что сбился платок.

– Н-н-нет… П-пойдем за дом. Туда, во дворик.

Она боялась идти в тепло – хотя от холода хлюпала носом, а руки – почему-то без перчаток – раскраснелись и выглядели окоченевшими.

– Вот. – Завернув вместе с ней за угол, Кая натянула на ее скрюченные пальцы свои рукавицы и сунула руки в карманы. – Ты давно меня ждешь?