Они не уничтожали всех подряд, лишь немногих, и ясно показывали это всем желающим. Для большинства достаточно новая концепция. Люди не привыкли себя сдерживать во взятых с боем населенных пунктах. Впрочем, пока все вели себя правильно. Излишне горячим объяснили все с самого начала, в первой же чужой деревне, вздернув десяток бросивших строй без приказа и попытавшихся спрятать нечто от общей добычи.

Вот и сейчас по улице болтались всадники Франка, прикрывая и попутно контролируя зачистку. Старый псих людей отбирал сам, и получала личная кавалерия фем Грая, как и сотня Джила, заметно жирнее прочих. Ведь они не входили фактически в основное войско и договор заключали с Блором напрямую. Зато и отсеивали неподходящих и не слушающихся без промедления.

Все выходило по пословице: «Лучше хороший всадник на плохом коне, чем наоборот». Эти были настоящие умельцы, способные обойтись в бою без сбруи, управляя одними коленями и посадкой. Да и взнуздать дикого коня каждый сумеет без проблем. И, что немаловажно, знали слово «дисциплина» не понаслышке. Масса ветеранов, и далеко не одни федераты и жители посада. Кто угодно. Имперцы, гелонцы, даже люди с востока и запада.

Самое опасное было в узких сенях, но Джил шагнул вперед без малейших сомнений. Он был слишком молод для десятника и вынужден постоянно доказывать на практике, насколько хорош в деле. Не по родству назначен, по заслугам. Уж уважения добился не только от своих, но и в остальной сотне. До умельцев вроде Франка ему далеко, но все впереди. И тот не родился старым и всезнающим.

Он шагнул в комнату, напряженный и готовый к столкновению первым, как и положено лучшему, и замер, впервые растерявшись за сегодня. Всякое при обысках происходило. Рыдали, пытались сопротивляться, прятались, убивали друг друга и самих себя из страха или не желая стать рабами. Сидеть как на празднике всем семейством за столом — такого он еще не видел. Из-за спины выскользнули его парни и встали рядом. Люрен присвистнул при открывшемся зрелище. Не его одного удивило происходящее.

Молодой парень, три девчонки, вполне симпатичные на вид, двое крепких мужчин в ошейниках и старший. Он и поднялся, приветствуя.

— Я, — звучным голосом сказал крепкий уже мужчина в возрасте, — Пател, сын Бретстада, рудный мастер, знающий, где искать жилы металлов и где существуют рудники.

Пауза.

— А я Джил фем Грай, — ответно представился парень, — десятник личной сотни Блора фем Грая.

Он говорил и отметил, как хищно блеснули глаза у Патела. Неизвестно, на что тот рассчитывал изначально, но имена его впечатлили. На лице у парня за его спиной отчетливо просматривалось облегчение. Они были довольны как выигравшие на скачках серьезную сумму. Вряд ли могли слышать о них раньше, но слова про личную сотню намекали на значительный вес командира. А может, и дошли известия о мятеже в Гезерди.

— Мы не трогаем опытных ремесленников, способных принести пользу. Вы будете жить, если вдруг не броситесь на наши мечи.

— Я не хочу просто жить, в ошейнике или без, — очень серьезно сказал человек. — Я хочу свободы для всей семьи. Мы принесем присягу по всем правилам, но жизни мне мало.

Люрен рассмеялся. А вот Джилу юмора видно не было. Человек ставил условия и требовал. Значит, есть нечто важное в загашнике, и это очень важно.

— Две вещи, — ответил он после раздумья. — Я не могу обещать ничего, не услышав, чего ты хочешь предложить. Шахты? — Не дав заговорить, сказал сам: — Великая тайна. Найдем и без подсказок. А если еще слегка применим силу… Не к тебе, — усмехнулся, отвергая заранее гордое заявление, — к дочерям или к сыну. Он ведь тоже многое знает, а?

— Зачем действительно разговаривать, — буркнул недовольно Люрен. — Давай отволочем к Денесу на дознание.

— А вторая вещь? — очень вежливо спросил Пател, старательно не замечая выпада.

— Рабы, — столь же вежливо поставил в известность Джил, — изъявившие желание вступить в наше войско сразу получают свободу. Поделившиеся тайнами своих господ — не только вольную, но и двадцатую часть утаенного имущества.

Взгляд того раба, что находился слева, был достаточно выразителен.

— Это закон, и он нарушаться не будет, — твердо закончил Джил.

— Если я скажу «да», ты дашь мне оружие? — быстро спросил человек.

— Да! Ты станешь одним из нас. Со всеми правами и обязанностями.

— Я говорю — да! — поднимаясь, сказал тот. — Но извини, тайн особых не знаю, да и ценностей в этом доме почти нет.

— Но что-то есть?

— Они отдадут сами, — с кривой усмешкой ответил раб. Идти против хозяев он не хотел.

И это говорило о многом. Не столь часто при удобном случае рабы откажутся выместить на бывших хозяевах все случившееся раньше.

— Как тебя зовут?

— Телевт, — ответил раб.

— Люрен, отведи его наружу и сопроводи к кузнецу избавить от ошейника.

— Да, командир, — нехотя подтвердил тот. Он прекрасно понял, зачем его удаляют: излишне длинен язык.

— Ты! — показал Джил на второго раба.

— Я предпочитаю остаться с Пателом, — пробормотал тот. — Стар уже хвататься за копье. А хозяин он хороший. Обид не видел. Наказывает исключительно по делу. Нет, от добра добра не ищут.

— Это если они сами не станут рабами, — жестко ответил Джил. — Уже их накажут за дело.

Одна из девушек тихо заплакала. Не та, что ему понравилась. Та покрепче, принялась гладить эту по плечу и тихо что-то шептать. Все они смотрели на ворвавшихся будто на диких зверей. Вполне оправданно. Одно не понравившееся движение — и здесь появится несколько трупов. Ремесленники они знающие, или пыль дорожная, задним числом никого не тронут.

— Я могу подойти? — спросил Пател. — Не хотелось бы при всех говорить важное.

Джил молча поманил его к себе. Бояться? С какой стати. Человек хочет купить своей семье нормальную жизнь. Он сам по себе ценный специалист, и Блор точно не будет иметь никаких возражений по поводу обещания. Подумаешь, трое девок и парень. Наверняка имеет в загашнике нечто гораздо весомее, иначе бы не вел себя настолько уверенно.

— Я, — еле слышным шепотом поведал, — привез годовую добычу с прииска в город и сдал командиру гарнизона. Я знаю, где она лежит. Полпуда золота…

— Это не стоит твоих условий, — резко сказал Джил. — Мы их и так возьмем.

— Да, — все так же тихо согласился он, — рудник закрыли за бесперспективностью. Он выработан. За десять лет меньше восьми пудов. Зато я нашел на реке Иргель не жилу, а россыпное золото. Много. Очень много. На сто пудов песка до пуда драгоценного металла.

Он, видимо, понял, что цифры Джилу ничего не говорят.

— Там сейчас работают старатели, — продолжал торопливо шептать, — и присутствует охрана, обязанная не допустить просачивания слухов. Когда услышат про вас, все спрячут и уйдут. За месяц возможна добыча в размере до двух пудов! Я поведу и укажу. И это не все, что я знаю. Я могу быть очень полезен. И я не прошу много. Ты ведь понимаешь, как важно главе семьи ощущать безопасность детей.