музыке, наша с Алексом драка не сумела его испортить.

– А ты?

– Я ещё недолго посижу здесь в тишине, а потом поеду домой. Иди. За меня не переживай. Сама же сказала: не маленький, – выжимаю из себя улыбку и забираю из рук Саманты ледяной компресс.

– Как поживает наш боец, Сэм? – в комнату входит Фрэнк. – Я ему тут кое-кого привёл.

Я в один сплошной оголённый нерв превращаюсь, видя, как вслед за Фрэнком из-за занавески появляется Алана. Заплаканная, но ясно улыбающаяся.

Понятно. Значит, их разговор с Веро́никой закончился примирением. Ну, хоть что-то хорошее сегодня всё-таки произошло. И на том спасибо.

– Я так рада, что ты вернулась, – Саманта подходит к зайке и заключает её в крепкие объятия. – Мы скучали по тебе, девочка.

– Я тоже скучала. Очень, – Лана прикрывает глаза в наслаждении и улыбается ещё ярче.

Родители Рони для неё всегда были гораздо ближе, чем свои собственные. Но, прекратив общаться с подругой, Лана и с ними оборвала все связи.

– Ты почти не изменилась. Только ещё красивее стала, – констатирует Саманта, рассматривая лицо Аланы.

– И это ты мне говоришь, Сэм? Ты вообще не изменилась за эти восемь лет. Чувствую, мне потом нужно будет пройти у тебя курс по сохранению молодости. Сама я уже замучалась бороться с чёртовыми морщинами.

Мама смеётся в голос, внешне превращаясь в точную копию Рони.

– О каких морщинах ты говоришь? Ты же ещё такая молодая.

– Молодая не молодая, а морщины безжалостно атакуют меня.

– Глупышка.

– Да, в этом плане я не сильно изменилась, – усмехается зайка и наконец переводит взгляд на меня.

Встречаемся, и сердце даёт сбой, вся комната расплывается. Фокус сужается до одних её изумрудных глаз. Красивых. Родных. И кроющих за своим блеском множество тайн, которые нам срочно необходимо развеять.

– Думаю, нам стоит посмотреть, как там Несси, – произносит Фрэнк, беря жену за руку.

– Да, стоит. Но я буду ждать тебя, Лана. Надеюсь, ты больше не станешь убегать?

– Нет, больше я никуда не убегу.

– Точно?

– Точно. Мне некуда бежать. Все любимые мне люди здесь.

И снова взгляд на меня. Пробирает до мурашек. Рвёт все нервные окончания. Сгусток напряжения бьёт наотмашь по центру груди.

Родители тактично покидают комнату, оставляя нас наедине. Но мы не спешим ничего говорить друг другу. Я продолжаю сидеть на стуле, а Лана подходит ко мне почти впритык, встаёт между моих ног и, забрав у меня ледяной компресс, просто смотрит. Пристально. Задумчиво. Молча. Медленно поглощая черты моего лица. Я делаю то же. Несмотря на раздрай, как долбанный торчок, скольжу взглядом по её коже, не упуская ни один миллиметр, и с каждой секундой шизею от Ланы всё больше.

– Очень больно? – спрашивает зайка, хмуро глядя на мой подбитый глаз.

– Нет.

Вчера ты сделала мне в разы больнее. И сегодня тоже.

– А здесь? – подушечкой пальца аккуратно касается моей щеки, и я морщусь.

Не от боли, а от слишком бурной и противоречивой реакции на её прикосновение – тандем радости и злости. И второе определённо превалирует.

– Ты действительно считаешь, что состояние моего лица – это именно то, о чём мы должны сейчас разговаривать? – окольцевав пальцами запястья Ланы, отстраняю её руку от себя.

– Мне важно знать, что с тобой всё в порядке, Стив.

– Со мной всё в порядке. Как видишь, всё такой же живой и бодрый.

– А ещё злой и странный.

– Я странный? – мои брови взмывают вверх.

– Конечно, ты. Не отвечал мне весь день, Рони сказала, что ты всю свадьбу сидел без настроения и напивался, а потом ещё додумался меня в измене с Алексом обвинить. Как только тебе в голову пришла столь абсурдная мысль?

– Абсурдная ли? После всей твоей лжи?

На лице Ланы отражается крайняя степень недоумения.

– Ты о чём?

– Мне серьёзно нужно всё рассказывать, или, может, ты сама во всём наконец признаешься?

– В том, в чём я должна была тебе признаться, я уже призналась. Больше мне сказать нечего.

– Серьёзно? – начинаю ещё больше закипать.

– Да.

– Значит, о романтическом ужине с каким-то мужиком ты мне рассказать не хочешь? И о том, что дома не ночевала, хотя в сообщении заверила меня в обратном?

– Откуда ты узнал об этом? – её глаза округляются.

– О чём именно? Об ужине или о том, что ты ночевала неизвестно где и с кем?

– Меня интересует всё.

– Всё так всё. Не вопрос. О первом мне Логан сказал. Он своими глазами видел тебя в компании другого мужчины. А второе сам увидел, когда приехал вчера ночью к тебе на квартиру и не обнаружил тебя там, – глухо цежу я, едва справляясь с раздирающими грудь чувствами, которые я снова и снова испытываю, стоит лишь представить зайку в постели с другим мужчиной.

Меня настолько накрывает, что далеко не сразу замечаю, что Лана улыбается. Да… она не начинает оправдываться, извиняться или, на крайний случай, злиться. Она улыбается, мать её, да так широко и весело, что я окончательно впадаю в ступор.

– И чем я тебя так развеселил, позволь спросить? – бурчу, точно недовольный жизнью старик.

– Тем, что не я одна в наших отношениях дурочка.

– То есть я тебя сейчас во лжи упрекнул, а ты меня дураком в ответ назвала, я правильно понял?

– Правильно.

– Нормальный расклад.

– Отличный.

– Ничего больше сказать не хочешь?

– Хочу.

– Валяй.

– Я люблю тебя, – вот так просто выдаёт Алана, не прекращая улыбаться.

А меня эти три слова, будто за грудки незримыми клешнями схватывают и трясут, трясут, трясут… И кажется, натуральным образом просачиваются в мой организм, разлетаясь в крови как чистая дурь, от воздействия которой мне совсем становится тяжело связать мысли в кучу.

– Не понял, – единственное, что тихо выбирается их моего рта, и Лана теперь какого-то хера не просто улыбается, а начинает смеяться.

– Что ты не понял? Что я люблю тебя? – она обхватывает мою шею ладонями и прижимается ближе, окуная меня с головой в любимый аромат ванили. – Так я могу повторить ещё и ещё, чтобы ты понял.

– Я не это не понял. И мне не нужны эти слова, если, говоря их, ты параллельно вытворяешь какую-то ерунду и обманываешь меня.

– А мне кажется, что они тебе очень даже нужны, Стив, чтобы впредь ты даже мысли в голову не подпускал, что я могу тебе с кем-нибудь изменять. Я люблю тебя, слышишь? И я должна была раньше решиться произнести это вслух. А также должна была ещё в Бразилии признаться в том, что влюбилась не только в новую версию тебя, но