давно Ильинский сообщил, что один из парней-армейцев попал на больничную койку. Капитан команды купил фруктов и пошел в госпиталь проведать больного, а это оказался Толя. Но с тех пор его рейтинг взметнулся до небес, и теперь он мог требовать к себе особого внимания.

Светоносов не сдержался – дома тарахтел почти пустой холодильник, в карманах гулял ветер. Он все высказал Букрееву, и тот смотрел на него с изумлением, широко раскрыв свои голубые глаза. Алексей не мог сопоставить такую мелочность с масштабом личности друга и понял, каким разным может быть человек. Конечно, не от хорошей и слишком сытой жизни, но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Ничто человеческое его товарищу, который к тому времени уже шел на шаг впереди всех по количеству восьмитысячников и по рекордам, было не чуждо. Контракт был разорван, и больше они не виделись.

Я шучу, что Алексей Светоносов достался мне в наследство от Буки. Мое заграчничное ПМЖ не состоялось, я вернулась на родину и зарабатывала тем, что пела в двух ресторанах под гитару, так как в открывшейся тогда российско-казахстанской газете, где я публиковалась, платили только 50 долларов в месяц. Однажды в зале ресторана, который находился возле Центрального стадиона и через дорогу от дома Букреева, появился Толя, а с ним – незнакомый мужик. Оба – всклокоченные, нечесаные, в тренировочных штанах, словно забежали после разминки поздороваться. Подошли. Толя сказал мне – привет. Едва я допела куплет, он взял у меня из рук гитару и передал своему товарищу. Я уступила стул и микрофон. Мужчина молча сел на мое место и сыграл классическую композицию. Бука сказал – пока, и они удалились. Чего хотели, зачем приходили?

Потом я работала на радио. Офис располагался в казарме, где многие годы находится «базовый лагерь» Ильинского, то есть его кабинет, напичканный архивами и документами, и Горный клуб. Сюда постоянно приходят альпинисты – как действующие, так и бездействующие. Так вот, в то время я даже побаивалась, что однажды Бука приведет кого-нибудь из своих знакомых ко мне в эфирную студию и попросит уступить стул у микрофона. Просто так, ради пробы пера. Зная его невозмутимость и непосредственность, можно было предположить и такой вариант. Раз вещать в эфире могу я, значит, могут и другие – верно? Правда, бегать по горам, как Бука, могли немногие…

Мы с Алексеем Светоносовым общаемся с тех самых пор. Он обиделся за меня, когда Толя с пренебрежением отозвался о принесенных в больницу яблоках. А вот теперь Букреев явился ему из другого измерения, они летели в космическом корабле, и Алексей с ужасом в голосе произнес:

– Толян, я чувствую, что двигатели корабля откажут и мы не сможем вернуться на Землю. Улетим в Космос с концами, и о нас все забудут.

Анатолий смотрел в иллюминатор на холодные звезды.

– Леха, за нами обязательно пошлют команду спасателей. Нас не забудут.

Тут он резко повернулся к Алексею и жестко спросил:

– Только зачем ты всем говоришь, что я умер?

– Мне Галка сказала, а разве это не так?

Алексей вздрогнул и открыл глаза. Сел, осмотрелся, пододвинул к себе телефон, набрал мой номер.

– Привет. Я тут прилег после тренировки, но точно знаю, что не спал. Тебе же знакомо пограничное состояние? Между явью и сном, будто находишься в двух мирах одновременно? Я видел Толю. Он спросил, отчетливо так, зачем я распространяю слухи о его гибели, и я слышал его голос. Может, парни еще живы?

– Боюсь, что это невозможно, – ответила я. – Прошло уже несколько дней. Спасотряд вылетел в Непал, и нам остается только ждать известий.

Но сон сбылся. Спасатели сделали все, что могли, однако вернуть на Землю потерявший управление корабль им было не под силу, но Букреева и сегодня помнят во всем мире.

Многие тогда не верили, что парни погибли. Похорон не было – некого хоронить. Как говорила великая актриса Фаина Раневская, оптимизм – это просто недостаток информации. Спасательная экспедиция отправилась на поиски пропавших без вести, но шанс найти их – один на миллион. Убедиться в этом было необходимо из уважения к товарищам, к близким пошибших, к женщинам, их любившим, к тем, кто все еще надеялся, верил и ждал. И надо было сделать все возможное, чтобы не мучила собственная совесть.

Как вспоминал Ринат Хайбуллин, известие о трагедии докатилось до Алма-Аты на третий день после схода лавины. Полтора дня было потрачено на оформление виз, и в ночь на 30 декабря группа выехала на машине в Ташкент, откуда транзитом через Дели собирались лететь в Катманду. До ташкентского аэропорта добрались за полчаса до вылета самолета, при помощи узбекских альпинистов прошли таможню. В Дели пришлось ждать следующий рейс, поэтому остаток новогодней ночи провели в гостинице. Ринат Хайбуллин долго молчал, и вдруг заметил с усмешкой:

– Букреев «добегался», и теперь мы будем искать две иголки в бо-о-ольшом стогу сена! Ильинский назначил руководителем группы именно меня, а потом все будут говорить, что Хайбуллин не нашел Букреева. Мы же постоянно спорили, конфликтовали, всегда были по разные стороны баррикад. А теперь я буду рыть гималайские снега, чтобы отыскать его тело. И «Зойку» нам с Букой больше не спеть…

Рейсом авиакомпании «Непал Эйрлайн» прибыли в Катманду и направились в гостиницу «Гаури Шанкар», где их уже ждала Линда Уайли. Ринат вспоминал: «Вылетая из Алма-Аты, мы абсолютно не представляли, где будем искать ребят, так как после сильных снегопадов они изменили первоначальный план восхождения. Мы надеялись получить информацию от Линды, но она смогла сообщить лишь приблизительный маршрут восхождения, о котором знала со слов Симоне Моро, чудом оставшегося в живых после падения с высоты восьмисот метров. К тому моменту его уже переправили в Италию на лечение. Связавшись с ним по телефону, мы получили дополнительную информацию для поиска Анатолия Букреева и Дмитрия Соболева».

2 января, согласно разработанному плану, Хайбуллин вместе с полковником непальской военной авиации вылетел на четырехместном вертолете в направлении Аннапурны. «Через два часа мы оказались в центре скально-ледового цирка массива Аннапурны. Гигантский хребет окружает ледник, и нашей задачей было найти палатку, в которой альпинисты провели ночь перед трагедией. После почти получасового кружения над цирком я начал было терять надежду, но тут пилот заметил точку, приблизившись к которой мы поняли, что это палатка. Высадив меня в базовом лагере на высоте 4100, вертолет отправился назад в Катманду. Следующим утром прибыл вертолет Ми-8МТВ, пилотируемый нашим другом Сергеем Даниловым, с остальными спасателями на