И тотчас оврученцы дрогнули… Конники резво сдержали скок коней и обратили их вспять… Вспять повернулись и мобильные рати, побросав не только щиты, но и секыры, топоры. Подгоняемые своими и вражескими конниками, люди убегали с места брани в рассыпную не то, чтобы выдерживая какой строй, а стараясь всего-навсе уйти живыми. Пеших людей теперь нагоняли собственные оврученцы, сшибая с ног обезумившие от страха лошади… Их настигали конники объединенной рати и не жалеючи рубили мечами, кололи копьями… Их гнали своими огненными стрелами лебединые девы, всегда защищающие на поле брани Правду, противницу Кривды, встающие обок добра и светлых Богов Расов. Яркие стрелы огня с каждым натягиванием тетивы луков валькирий расчерчивали небо насквозь, инолды придавая их образам суровую, непримиримую гневливость.

Внезапно и вовсе огромный сгусток пылающего пурпурного шара, вроде выскочивший из-под шлема одной из лебединых дев ворвался в скачущих и бегущих воинов Овруча и махом, вроде перемалывая тела людей и животных прокатился по все еще живым… не щадя никого. Сие боляхное огненное полыхание на доли секунд поглотило в своем багряном пламени всех существ, смешав их в единое целое и показав небесам лишь отломки конечностей: рук, ног людей и лошадей, а после резко осев к земле, разком впиталось в ее бурую поверхность. Оставив о себе памятью черную, долгую полосу совсем чего-то бесформенного, хотя и однозначно массивного. А засим такой же мощный шар ударил в ставку Захара, на морг поглотив в рдяном полымя и сам матерчатый, белый шатер, и тех кто был в нем да подле. Днесь, обаче, огонь не потух, он вдруг выбросил вверх густые лепестки рыжего пламени, по поверхности которого заплясали мельчайшие зеленые искорки. И нежданно энергично раздавшись вправо, влево ухватив разбегающихся от страха воинов, пронзительно зарокотал, словно прожорливый зверь, наконец, набивший свое безразмерное брюхо.

Видимо, не более пару-тройку минут и лепестки огня порывчато дрогнув рассыпались на множество мельчайших, рыжих брызг, осыпавшихся на оземь, частью, впрочем, воспаривших в небеса. Тем не менее не оставивши, как зрелось допрежь, ничего после себя… так вроде растворив, уничтожив и саму ставку и всех бунтовщиков… Лишь самую малость покрыв черной густой сажей бурое покрывало земли. Остатки овруческой рати (не только убегающей с места брани, но и той, что поколь хоронилась за холмами, находясь в резерве) лицезрев гибель своих старших, немедля покидали на оземь оружие, и, попадав на колени, склонила головы, отдавая себя на милость победителям и надеясь, что праведный гнев валькирий их обойдет. Сгустки огня прошлись малой рябью по тем, кто еще не склонился пред лебедиными девами, и когда на ногах кроме объединенной рати никого не осталось, вельми резко прекратил свое явление. Хотя валькирии еще какое-то время все также синхронно натягивали и выпускали пылающие стрелы, мгновенно возникающие в луке. Серо-сизый дымок от теплящихся черных комков тел, наполнил долину горьковатым духом, и легохонько прокатился… будто прополз обок буро-черной почвы. Вопли, крики испуганных людей, дикое ржание лошадей и гул мамунов и вовсе, закачал землю… оглушил еще живых существ и разлетелся на много взад и вперед околот той местности. Ядренисто вспыхнули в поднебесье образы лебединых дев, резко вырвавших из ножен, вскинувших вверх и встряхнувших мечами. И не мешкая туманности, курящиеся подле них, приобрели багряный цвет, приняв форму небольших шаровидных, рыхлых облаков, точно вытянутых повдоль всей линии неба. Вскоре облики валькирий поблекли, а погодя приобрели серо-синий окоем, мало-помалу принявшись будто растекаться дымкой, в виде легкой зяби с тонкими просветами голубизны и степенно смешиваясь с багряными облаками. Нежданно гулко загрохотал гром, и тугие капли дождя посыпались вниз на землю, стараясь остудить ее жаркое полотнище, скрыть произошедшее и поглотить всякий звук на ней.

– Да.., – едва слышно протянул Боримир Ягы, вроде боясь нарушить мгновенно наступившее отишье. – Ежели б я не видел это своими очами, никогда не поверил бы такому.

Липоксай Ягы неспешно снял с головы шлем и утер сбегающий со лба липкий пот, перемешанный с каплями дождя влетающего под свод шатра, дланью, властно отметив:

– Что ж… теперь Овруческая волость, без ропота примет предложенного им в старшие жрецы Внислава Ягы, ибо большая часть бунтовщиков, со своими мятежными мыслями осталась в несколько спекшемся состоянии… Примет, потому что так желает великий Бог, приведший ноне на место брани валькирий!

Надрывно дрогнули черты лица Липоксай Ягы, впервые ощущая мощь и власть темного Бога Стыня на себе и, верно, в себе. Он неспешно повернул голову и посмотрел на стоящих подле безоговорочных его соратников Боримир Ягы, Мирбудь Ягы и молодого, русоволосого Внислав Ягы, только поляновский вещун снял с себя шлем, мгновенно последовавшего тому примеру. С миловидными чертами округлого лица присущими его юному возрасту Внислав Ягы был, несомненно, предан Липоксай Ягы вплоть до собственных белых костей.

Густой объемный дым, словно марево вырос под ногами стоящей Еси и рывком дернувшись, раздался на куски да поплыл обрывочными облаками. Даль небес единождым махом появилась пред девочкой и наполнилась голубизной… Еще мгновение и в ней появилась малая красная капля… Эта густая, рдяно-желтая капля сияния, кажется, вырвалась из недр крупинки, что висела в небосводе, и многажды раз усилившись в яркости, вероятно поглотила всю его голубизну… Еще вроде как пару мгновений и заостренный серебристого полыхания луч, теперь явственно разрезав на две части небосвод, воткнулся в бело-дымчатый окоемышек ближайшего к Земле спутника Луны и тотчас послышалось раскатистое гудение, словно вздрогнула не только планета, но и сама Солнечная система.

Луна, или вернее, тот самый туманный ее окоем, внезапно резко дернулся в бок… и, похоже, распался под серебристым лучом на две части… Сначала на две… засим на три… четыре, а погодя на множество тончайших… мельчайших туманных отколомышек. Чтобы в доли секунд и вовсе обратится в махие, не больше просяного зернышка, пурпурные искорки, густо замерцавшие в небесах.

Внезапно и вовсе, что-то ударило в борт летучего корабля на котором летела Есислава, и судно накренившись скинуло ее вниз… вниз… сначала во тьму, засим к резко проступившей земле, на каковой можно было рассмотреть зеленые массивы леса, объятые огнем.

– А… а! – единожды закричала Есиславушка и Крушец… и коли первая, стремительно открыв глаза, тот вопль многажды усилила, то второй мгновенно смолк, страшась собственной мощью навредить своим братьям Богам.

Отроковица увидела над собой сквозной матерчатый навес ложа, и с придыханием исторгнув крик, замолчала. А после, сызнова сомкнув очи, надсадно затряслась всем телом, вроде втягивая внутрь себя дотоль исторгнутый зов Крушеца. Успевшая в доли минут подскочить к ложу Туга, отодвинувшая рукой завесу увидела, как резко дернула руками и ногами девочка, ее голова рывком запрокинулась назад… тело окаменело, отчего даже почудилось, что она умерла. Но данное состояние длилось не больше минуты, засим юница разком обмякла, глубоко вздохнула, и, открыв глаза, воззрившись на всполошенную няньку, чуть слышно произнесла: