— Я — «Большой», я — «Большой», горю! Прием, прием… Не могу удержать машину… Снижаюсь!.. — сквозь треск помех прорвался голос пилота подбитого бомбардировщика.

— Я — «Леопард», тяни через горы. «Большой», перетягивай через горы и прыгай!

— Тяну… Куда мне, на хрен, деваться!..

А «мессеры» продолжали свои жалящие атаки. Воздух кипел от пулеметно-пушечных очередей, рвался на невесомые лоскуты острыми саблями лопастей винтов.

— Черт! Не сдержим же «фрицев»! — стиснув зубы, Александр Волин отдал ручку от себя, «ныряя» под пушечные трассы зашедшего в атаку «Мессершмитта».

В глазах потемнело от перегрузок, но смерть с черными крестами на крыльях в очередной раз обминула стороной отважного комэска летчиков-штрафников. Долго ли так продолжаться будет? Летчику-истребителю все, что дольше мгновения, вечностью кажется.

— Я — «Третий», я подбит, теряю высоту! Я — «Третий», горю! — стегануло по ушам летчиков тревожное сообщение старшего лейтенанта Виктора Платова.

На истребитель замкомэска штрафной эскадрильи набросилось сразу четыре «Мессершмитта». Ведомый старшего лейтенанта только и сумел, что крикнуть «Берегись!» по рации. И тут же сам вспыхнул, подожженный очередями стервятников с Рыцарскими крестами.

А Як-9 старшего лейтенанта Платова уже погибал под огнем сразу двух «Мессершмиттов-109Г2». Очереди 30-миллиметровых снарядов страшных пушек «мессеров», словно ножом, располосовали правую плоскость. Вспыхнули бензобаки, косматый оранжевый зверь — страх и ужас любого летчика — стал яростно пожирать конструкцию самолета. Виктор Платов попытался было сбить пламя скольжением — но куда там…

— Прыгай, Витя! Скорее прыгай!!!

— Я — «Третий», я горю! Прыгаю!!!

* * *

Дым в кабине, он ест глаза, жар уже не чувствуется, хотя жадные языки пламени почти ласково облизывают ноги, руки, лезут в лицо. Удушье — страшная удавка на шее. Тело — свинцовое от перегрузок, вдавливающих в сиденье, не выпускающих из своих многотонных смертельных объятий. Из последних сил рука нащупывает рычаг аварийного сброса фонаря. В кабину врывается, наконец, тугой поток свежего воздуха от винта, рассеивает мглу дыма — и не только в кабине, но и в сознании. Рвешь на груди красную скобу замка привязных ремней. Переваливаешься через борт. На долю секунды в лицо пыхает гарью и копотью, перед глазами проносится зеленый бок навсегда оставленного тобой самолета. А дальше — зияющая синева. Мысли вдруг обретают кристальную ясность — лишь для того, чтобы отсчитать в уме: «Пятьсот один… Пятьсот два… Пятьсот три…» — и дернуть за вытяжное кольцо парашюта.

* * *

Капитан Волин проводил взглядом парашют, белеющий на фоне дыма, застилающего Новороссийск. Что ждет дальше сбитого советского летчика в оккупированном немцами городе? В самой гуще мясорубки? Командир эскадрильи штрафников знал ответ на этот вопрос. Он сам был сбит под Сталинградом, горел, выпрыгнул с парашютом. Потом таился от гитлеровцев с пистолетом наготове, зная, что последний патрон прибережет для себя…

Тогда Волину повезло: его подобрала «летучая» снайперская группа «зайчат». Так называли тогда снайперов — учеников знаменитого Василия Зайцева, лично уничтожившего более пятисот гитлеровцев.

Александр бросил мимолетно-острый взгляд на приборную доску, фиксируя положение стрелок на циферблатах указателя скорости, акселерометра, тахометра, вариометра, альтиметра, бензочасов…[72]Последние вызывали у комэска штрафников нарастающую тревогу, еще немного, и загорится индикатор аварийного остатка топлива…

— «Леопард», прием, я — «Борода»! — раздался в трещащем помехами радиоэфире жизнерадостный бас Вадима Фадеева, с окающим волжским акцентом. — Лечу тебя выручать! Ох, жисть моя, жестянка! Всыплем «фрицам» по первое число!

— Вадим, быстрее, нам тут амба приходит! — в тон ему невольно ответил Волин. Он вообще-то не был сторонником вольных разговоров в эфире и сам не раз строго отчитывал «говорунов». Но сейчас сказывалось чудовищное нервное напряжение.

Восьмерка «красноносых» «Аэрокобр» с ходу врезалась в гущу воздушного сражения. «Эксперты» элитной истребительной эскадры JG-54 «Grunherz» на «Мессершмиттах-109Г2» и тут не стали уступать отчаянным летчикам-истребителям 16-го истребительного авиаполка. Огненная карусель ближнего маневренного воздушного боя завертелась с новой силой.

Тем более что не только к советским летчикам подоспела подмога. На горизонте появилась россыпь черных точек, быстро превратившаяся в короткокрылые «лобастые» силуэты «Фокке-Вульфов-190».

— «Леопард», уходите вместе с «Большими», я прикрою! Я — «Борода», иду в атаку!

Решительные действия «Аэрокобр» под командованием аса 16-го авиаполка капитана Вадима Фадеева позволили комэску штрафников Волину увести подбитый бомбардировщик.

Но Ил-4 уже не мог держаться в воздухе. Он «сыпался», плохо слушался рулей. И хотя удалось сбить пламя с поврежденного мотора, второй, работающий, уже захлебывался. Они еле перетянули горы и теперь шли над станицей Крымская — узловым опорным пунктом в системе обороны гитлеровской 17-й армии.

В воздухе снова появились грязно-серые «шапки» зенитных разрывов. Краснозвездные самолеты пошли «змейкой», затрудняя прицеливание орудийным расчетам люфтваффе.

Александр Волин бросил быстрый взгляд вниз, засекая наземные ориентиры, и сверился с картой в планшете. Лететь оставалось всего ничего. Скоро они пересекут линию фронта, а «дома и стены помогают»! Свои мысли он изложил командиру экипажа подбитого бомбардировщика.

— Как перетянем линию боевого соприкосновения — будем прыгать. Бомбардировщик еле в воздухе держится.

— Ясно, я передам на КП дивизии примерный район поиска.

— Добро, продублируешь наше сообщение.

Пара Як-9 поднялась повыше тяжелого бомбардировщика. Александру Волину и его ведомому, Ивану Мартыненко, было хорошо видно, как слетел аварийно сброшенный фонарь кабины летчика. Крохотная по сравнению с окружающим ее Пятым океаном фигурка отделилась от гибнущего самолета и, кувыркаясь, понеслась вниз. К ней присоединилась другая — это штурман «ила» покинул свою носовую застекленную кабину. Наверху раскрылся блистер хвостовой турельной установки воздушного стрелка радиста, а снизу — люк второго стрелка. Вскоре все четыре купола белели на фоне яркой весенней зелени.

А бомбардировщик Ил-4, который до конца исполнил свой долг, пошел в пологом пикировании вниз. Огонь снова разгорелся и жадно лизал широкие плоскости. Позади стлался широкий черный хвост дыма. Самолет, оставляя дымную просеку, врезался в небольшую рощицу на берегу одного из небольших протоков Кубани.

Волин вздохнул, проводив взглядом погибший самолет. Белые купола уже исчезли, видимо, экипаж успел приземлиться.