– И все же эти люди умерли, мистер Дэллоуэй. Может, не ради спасения вашей шкуры, но они умерли из-за того, что вы привели в движение. София Трендафилова, Нина Бэрроуз, которую, как вы наверняка поняли, убила ваша племянница…

Врач отвернулся.

– И ваш сын, мистер Дэллоуэй, он тоже умер.

Он покачал головой. В его глазах стояли слезы:

– Я не убивал своего сына. Я пытался спасти его.

– Лишив жизни другого человека. Мы уже допросили вашу жену и невестку. Обе они говорят одно и то же. Что в ваши планы не входило сохранить Эмили Джейкобс жизнь. Она должна была умереть. Это правда?

Дэллоуэй сидел неподвижно. По его лицу уже катились слезы. Вскоре оно уже было мокрым. Однако он казался слишком спокойным, как будто с его плеч свалился тяжелый груз.

– Да, это правда. Они не знали, что входило в мои намерения, пока я не начал операцию.

Джеральдин подумала: не солгал ли он, чтобы снять вину с жены и невестки, чтобы облегчить их участь? Ей вспомнилось, как Джемма Дэллоуэй умоляла его не останавливать операцию, не обращать внимания на присутствие полиции. В глазах Джеральдин Джемма была виновна в этом преступлении не меньше, чем ее муж. В ее намерения входило лишь спасти сына, и не попади Джеральдин туда вовремя, Эмили, несомненно, была бы мертва.

Позже в тот день Шелли Дэллоуэй с мрачным видом сидела за столом в комнате для допросов. Она только что призналась в убийстве Нины Бэрроуз. Впрочем, Джеральдин не заметила на ее лице ни капли раскаяния. Скорее Шелли была жутко зла, что дядя ее подставил.

Она была последней из их четверки, кого нужно было допросить. Поскорее бы, подумала Джеральдин. Как же она будет рада, когда все это закончится! Кроули выглядел так, как и положено выглядеть старшему офицеру; Джеральдин отдала должное его выдержке. Жаль, что он выйдет в отставку через считаные недели, а не через десяток лет. Он мог еще столькому ее научить… Проведя много часов в обществе подозреваемых, она ощущала себя так, будто ее вываляли в грязи, и с нетерпением ждала того момента, когда сможет вдохнуть чистый воздух, не зараженный их присутствием.

– Нина Бэрроуз знала, что вы с Рупертом Дэллоуэем родственники? – спросила инспектор сидящую напротив женщину.

– Нет, – плаксиво ответила Шелли. – Она понятия не имела. В этой больнице у младшего медперсонала только бейджики с именами. Будучи в отпуске, я устроилась туда на работу с единственной целью – быть там в нужное время и сделать свое дело.

– Вам было поручено осуществлять уход за Софией Трендафиловой после операции?

– Да, а также ассистировать во время операции. По образованию я операционная медсестра.

– Интересно, как все вы надеялись, что сможете незаконно провести операцию втайне от всех? Вы ведь не могли не осознавать, что рискуете быть пойманными.

Шелли пожала плечами:

– Случись вам поработать в больнице, вы бы знали, что пациенты все время поступают и выписываются, и как только пациент оказывается в палате, его больше никто не видит – кроме врача и медсестры.

– Или других пациентов, – заметила Джеральдин. – Вы поместили Эмили в ту палату по ошибке или специально?

– В больницах это обычное дело. – В глазах Шелли сверкнул задор. – Стоит прийти работать в больницу, как получаешь массу привилегий. Можно запросто раздобыть конфиденциальную медицинскую информацию. Изучить историю болезни пациента. Узнать результаты анализов, группу крови и так далее. Видишь много интересных вещей, которые могут оказаться полезными. Находясь в той палате, Эмили могла принести пользу.

Джеральдин холодно взглянула на нее:

– Вы положили ее в ту палату, чтобы воспользоваться ею, если с вашей первой жертвой что-то вдруг пойдет не по плану? Я права? Вы ее поэтому определили туда?

Шелли рассмеялась:

– Видели бы вы сейчас свое лицо… Вы действительно в это верите? Это сработало бы, если б Софию никто не видел до самого проведения операции. Руперт привел ее слишком рано, оставил в своем кабинете… То, что Эмили ее увидела, – просто неудачное стечение обстоятельств. Операция должна была состояться поздно вечером, после того как все прочие назначения уже выполнены и операционный координатор ушел домой. Но она вышла из кабинета и направилась в палату, которую мы для нее приготовили, и в это время Эмили ее увидела. Что было совсем некстати, потому что, когда все пошло вкривь и вкось, мы легко бы убедили Эмили, что ей все примерещилось.

– И все же она могла оказаться полезной, разве не так? – Джеральдин попыталась направить разговор в нужное русло.

– Она оказалась в нужном месте в нужное время, – ответила Шелли.

Инспектор перешла к следующему набору вопросов, которые было необходимо задать:

– Шелли, почему вы убили Нину Бэрроуз?

Допрашиваемая ухмыльнулась:

– Она сказала, что я представляю угрозу.

– И вы из-за этого ее убили? – возмущенно спросила Джеральдин.

Шелли, хмыкнув, ответила:

– Нет. Потому что она превратилась в проблему. У нее была привычка совать нос в чужие дела. Руперт сердился из-за нее. Ее нужно было убрать.

– То есть вы пришли к ней домой и убили ее?

– Нет, сначала мы с ней попили чаю, если вы это имеете в виду.

Джеральдин не знала, как на это реагировать. Шелли вызывающе откинулась на спинку стула и потянулась:

– Да. Никакой драмы. Она даже не успела опомниться. Позвольте заметить, умерла она красиво.

Джеральдин с презрением посмотрела на свою собеседницу:

– И все же вы неосмотрительно оставили ее дверь открытой?

Шелли вновь хохотнула:

– А кто вам сказал, что это была неосмотрительность? Ее нужно было обнаружить, пока Эмили пропадала невесть где.

– Значит, вы преднамеренно выставили Эмили в качестве подозреваемой в убийстве?

Шелли кивнула. На ее лице читалась скука:

– Вас иногда полезно поводить за нос. Она сбежала из больницы. Такой возможностью грех было не воспользоваться. Она оказалась в нужном месте в нужное время. Я смотрю на эти вещи именно так. Бэрроуз сказала, что Эмили едва не обделалась от страха, когда ваши пришли ее арестовывать. Но это не так. Она просто не могла встать после того, что я ей дала.

К лицу Джеральдин прилила кровь. Ее так и подмывало перегнуться через стол и как следует врезать Шелли за ту жесткость, с которой она обошлась с Эмили.

Инспектор вспомнила, как Эмили потеряла сознание в коридоре, но даже не задумалась о том, что послужило тому причиной. Вместо этого она согласилась с предположением доктора Грина, что, мол, это от страха – при виде людей в форме Эмили просто рухнула на пол. Эта мысль была ей ненавистна.