Кроули пока не сказал ничего, лишь назвал свое имя и звание и вообще до сих пор позволял ей брать на себя инициативу. Вообще-то старший инспектор и детектив-инспектор обычно не проводили такие допросы; для этого имелись специально подготовленные сотрудники. Джеральдин знала: для Кроули допросить подозреваемого было его последним «ура!», и, поскольку в начале своей карьеры оба были специалистами по допросам, сержант следственного изолятора не стал поднимать по этому поводу большой шум. Она выдвинула стул, чтобы сесть. Стул рядом с Дэллоуэем был пуст – хирург отказался от адвоката.

Дэллоуэй заговорил первым:

– Как Эмили?

– У нее все хорошо, мистер Дэллоуэй, – ответила Джеральдин. – Ее перевели в хирургическое отделение.

– Пожалуйста, передайте ей мои искренние пожелания скорейшего выздоровления. Мое поведение непростительно, поэтому любое извинение наверняка покажется неискренним, но я хочу, чтобы она знала: мне стыдно за то, что я с ней сделал.

– Обязательно передам. И вы докажете искренность своих слов тем, что сейчас поможете нам. Вы каким-либо образом причастны к смерти Нины Бэрроуз?

Дэллоуэй покачал головой.

– Я не был причастен к ее смерти. – Его лицо было серым и осунувшимся, а сам он выглядел глубоким стариком.

Кроули положил на стол фотографию. Это был снимок ножа, который, как утверждала Шелли, уронила Эмили. Прежде чем заговорить, детектив выждал несколько секунд:

– Мне страшно представить, через что вы прошли. Потерять сына после того, как вы, чтобы спасти ему жизнь, пошли на такие крайние меры… Это страшный удар, и я выражаю вам мои соболезнования. Эмили Джейкобс тоже пережила в этом году неизмеримые страдания, особенно если выяснится, что она невиновна в том, в чем ее подозревают. В настоящее же время ее подозревают в убийстве Нины Бэрроуз. Лично мне кажется почти неприличным допустить, чтобы несправедливость продолжалась, учитывая все, через что она уже прошла. Вы согласны?

Дэллоуэй энергично кивнул.

– Итак, хотя вы утверждаете, что не причастны к смерти Нины Бэрроуз, знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы иметь к ней отношение?

Доктор отвернулся.

– Вы производите впечатление честного человека, мистер Дэллоуэй. Несмотря на преступный путь, который вы избрали, чтобы спасти жизнь вашего сына, я верю, что вы человек, не чуждый моральных принципов. Поэтому, со всем моим уважением, я прошу вас дать честный ответ на мой вопрос.

– Насколько я знаю, у Эмили не было с собой ножа. Придя ко мне домой, она также не размахивала ножом. В то время, когда якобы сделала это, она находилась в одной из наших спален, выздоравливая от серьезной раневой инфекции.

– Значит, будет правильно сказать, что Шелли Дэллоуэй ошиблась, увидев, что у нее нож?

– Да, это было бы правильно.

– Рана на руке вашей племянницы – у вас есть объяснение тому, откуда она у нее?

– Нет.

– Будет ли справедливо сказать, что эту рану ей вряд ли нанесла Эмили?

– Я не знаю. Меня там не было, когда это случилось. Она материализовалась с раной примерно в то же время, когда в дверь постучала детектив-инспектор Саттон.

Кроули задумчиво посмотрел на него:

– Как я понимаю – и поправьте меня, если я ошибаюсь, – вы и ваша племянница вместе подробно описали то, что произошло. Шелли Дэллоуэй заявила, что Эмили подошла к вашей двери, попыталась подойти к вам, но она помешала ей, после чего Эмили ударила ее ножом, который затем выронила, так как ей зажало дверью руку. Затем ваша племянница заявила, что слышала машину, из чего мы решили, что Эмили уехала от вас, что, как мы теперь знаем, не соответствует действительности, ибо она в то время лежала в вашем доме.

Дэллоуэй откинулся на спинку стула.

– Я поверил ей. Я знал, что это неправда, и тем не менее я ей поверил.

– Поверили, еще как поверили, мистер Дэллоуэй. Ваши собственные показания полны лжи, – что называется, в лоб заявил Кроули. – Ваша племянница наверняка видела, что приехала детектив-инспектор Саттон, и устроила весь этот спектакль. – Помолчав, он добавил: – Но вы так и не ответили на вопрос, может ли быть причастен к смерти Нины Бэрроуз кто-то из тех, кого вы знаете.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – ответил Дэллоуэй; в его голосе слышалась усталость.

Кроули вздохнул:

– Вот как? Я искренне рассчитывал на ваше содействие…

Он встал, чем удивил Джеральдин. Они ведь еще не спросили, где спрятано тело Софии Трендафиловой.

Дэллоуэй подался вперед и постучал по снимку:

– Вы не спросили меня про нож.

Кроули снова сел и стал ждать.

Казалось, в голове хирурга шла некая незримая внутренняя битва. На его лице промелькнули самые разные выражения, прежде чем его закрыла маска безысходности. Он понимал, что загнан в угол.

– Этот нож принадлежит Шелли. Он из набора, который я подарил ей. В ее доме вы найдете и другие ножи. Моя племянница – вот кого нужно допрашивать о смерти Нины Бэрроуз, а не Эмили. Эмили уже достаточно настрадалась.

– А какую роль сыграла во всем этом Нина Бэрроуз? – спросил Кроули.

Дэллоуэй покачал головой:

– Никакую. Она никогда не узнала бы, что мы использовали эту палату для Софии, если б Шелли по ошибке не поместила туда Эмили.

Кроули скептически воззрился на него:

– По ошибке? Запланированная незаконная операция, в которой участвовала ваша племянница, – и вы говорите мне, что она поместила туда Эмили Джейкобс по ошибке? Это звучит неправдоподобно, мистер Дэллоуэй.

– Тогда вам лучше спросить ее, почему она это сделала. У меня нет другого объяснения. Могу сказать лишь одно: Нина Бэрроуз не имела к этому никакого отношения, пока не вмешалась в ситуацию. Она позвонила мне в воскресенье после обеда и сообщила, что нашла запись с камеры видеонаблюдения, на которой видно, как из той же палаты, в которой лежала пациентка Эмили Джейкобс, выходит молодая женщина. Она хотела получить ответы, так как в тот момент ей казалось, что Эмили рассказывала правду о том, что она увидела.

– И вы никому не сказали об этом звонке, я правильно понимаю?

– Я сказал своей племяннице, – тихо проговорил доктор.

Кроули удивленно посмотрел на него, а затем разочарованно покачал головой:

– Вы или дурак, мистер Дэллоуэй, или не столь принципиальны, как я первоначально о вас думал. И я начинаю склоняться ко второму. Вы сказали племяннице, потому что знали, что она решит проблему. Это так просто… И это делает вас виновным.

Дэллоуэй с вызовом посмотрел на него:

– Я понятия не имел, что она ее убьет. Я собирался поговорить с ней у нее дома, но Шелли сказала, что будет лучше, если это сделает она. Да, она сказала, что пойдет и поговорит с ней. Я никогда не позволил бы убить кого-то ради спасения собственной шкуры.