— Поверь, батюшка, — отвечал Нардьелло, — что я уже научился считать мелочь в кармане и имею понятие, как дела обделывать.

— Вот это мне нравится! — сказал отец, отсчитал сумму денег, и Нардьелло отправился на ярмарку.

Не дошел он еще до вод Сарно[323], как в прекрасной вязовой роще, под скалой, прикрывшейся листьями плюща от брызг холодной воды, увидел фею, которая забавлялась, слушая, как таракан играл на испанской гитаре, да так, что если бы его услышал испанец, непременно воскликнул бы: «superboso! grandioso!»

Увидев такое чудо, Нардьелло застыл как зачарованный. Он стал уверять фею, что и глазной зрачок не пожалел бы отдать за такое сообразительное создание; но фея ответила, что будет довольна получить за таракана всего лишь сто дукатов. «Вот удача! — воскликнул Нардьелло, — как раз у меня при себе столько!» Недолго думая, он выложил ей в подол сотню дукатов и, получив таракана в коробочке, бегом побежал к отцу, от радости пяток под собой не чуя. «Теперь ты увидишь, государь мой, — сказал он, — что я человек деловой, способный вести хозяйство. Не пришлось мне мучить себя лишней ходьбой до ярмарки, ибо я уже на полпути встретил свою удачу! Смотри, какая драгоценность — и всего за сто дукатов!» Отец, слушая эти слова и рассматривая коробочку, думал, что сын, верно, купил бриллиантовое ожерелье. Но когда он ее открыл и увидел таракана, то позор обмана и жалость о потерянных деньгах — вот были те два меха, которые надули его точно жабу, что он едва не лопнул. Нардьелло собирался рассказать об искусстве таракана, но отец не дал ему раскрыть рта: «Молчи, заткнись, залепи свою дыру, чтобы не лилась моча! Семя мула, конский навоз, ослиная голова! Сей же миг верни этого таракана тому, кто тебе его продал! Вот тебе еще сто дукатов, иди и купи телят на все, и быстро домой; да смотри в оба, чтоб не ослепил тебя лукавый, иначе так тебя отделаю, что сам себе руки зубами грызть будешь!»

Нардьелло, взяв деньги, направился в сторону Торре ди Сарно и, снова оказавшись на прежнем месте, увидел другую фею, что играла с мышонком, а мышонок выделывал танцевальные фигуры, каких свет не видел. Нардьелло стоял и смотрел, раскрыв рот, и наконец спросил у феи, согласна ли она уступить этого славного танцора за сотню дукатов. Фея согласилась и, получив деньги, отдала ему мышонка в коробке.

Нардьелло тут же вернулся домой и показал отцу новую удачную покупку. И тот ревел как одержимый, рыл землю ногами как взбесившийся конь, и если бы не удержал его руку случившийся рядом кум, носить бы Нардьелло на спине хороший горб. Наконец Микконе помалу утих, достал еще сто дукатов и сказал: «Смотри не выкинь и в третий раз что-нибудь в том же роде, потому что тогда тебе уже не сойдет с рук. Иди в Салерно и купи телят; но если что сделаешь не так, то, клянусь душами умерших, горе матушке твоей, что на свет тебя родила».

Нардьелло, понурив голову, снова поплелся в сторону Салерно и, дойдя до прежнего места, застал там еще одну фею. Та сидела и слушала кузнечика, который пел так нежно, что мог навеять сладкую дрему даже на самого огорченного человека. Вот и Нардьелло заслушался песнями этой новой разновидности соловья, и пришло ему неудержимое желание его купить. Сторговавшись с феей на сотне дукатов, он посадил кузнечика в выдолбленную тыкву и понес его к отцу. И отец, не в силах вытерпеть этот третий удар по своему карману, схватил-таки палку и употчевал сына как следовало, украсив его лучше, чем Родомонте[324].

Нардьелло, еле вырвавшись у него из рук, схватил всех трех, кого купил, и пустился в бега. Он ушел в Ломбардию, где правил сильный государь по прозванию Чендзоне, у которого была единственная дочь Милла. От некоего несчастного происшествия впала она в безмерную меланхолию, так что целые семь лет никто не видел ее улыбки. Отец, перепробовав тысячу средств и отчаявшись, велел огласить указ, что если кто заставит ее рассмеяться, тот получит ее в жены и станет наследником престола.

Нардьелло услыхал указ, и вздумалось ему попытать счастья. Придя пред очи короля, он вызвался рассмешить Миллу. Король сказал ему: «Смотри, дружок, если не удастся тебе поправить мне дочь, придется мне исправить тебе форму крыши». «Да хоть и фундамент исправляйте, — отвечает Нардьелло. — Я решился, а там будь что будет».

Король призвал дочь и вместе с нею уселся под балдахином, а Нардьелло выпустил из коробки всех троих своих питомцев. И стали они играть, танцевать и петь так искусно, с таким изяществом, что королевна рассмеялась и захлопала в ладоши. Только король не обрадовался, а напротив, сердце его заплакало, ибо, согласно обещанию, ему предстояло отдать сокровище среди женщин отбросу среди мужчин. Не решаясь отказаться от данного слова, он сказал Нардьелло: «Отдам тебе и дочь, и корону в наследство, но вот с каким уговором. Если ты не лишишь ее девства за три ночи, велю тебя львам на съедение бросить». «Это не страшно, — говорит Нардьелло. — За три ночи я тебе не только дочку, а сколь ни есть женщин в твоем дому, всех обработаю». «Э, не спеши, брат, — отвечает король. — Дыню без пробы не покупают».

Отпраздновали брак, настал вечер — когда Солнце, как вора, с мешком на голове отводят в темницу Запада, — и молодые пошли в опочивальню. Но так как во время пира король коварно подсыпал в пищу жениху снотворное, Нардьелло прохрапел всю ночь, не коснувшись Миллы. То же самое приключилось и на другую, и на третью ночь, и король приказал бросить зятя в яму ко львам. Видя себя на краю смерти, Нардьелло открыл свою коробку и выпустил таракана, мышонка и кузнечика со словами: «Раз уж судьба затащила меня в такое несчастье, что мне еще остается делать, милые мои твари, как только отпустить вас на волю. Идите с миром куда хотите».

Тут все три твари, выйдя из коробки, стали делать такие трюки на глазах у львов, что те замерли как статуи. Через какое-то время мышонок обратился к Нардьелло, который сидел ни жив ни мертв: «Гляди веселей, хозяин! Хоть ты нам и дал свободу, но мы желаем еще усерднее служить тебе, чем прежде. Ты нас кормил, чем сам питался, холил как родных, а теперь и на волю выпустил. Не бойся: кто делает добро, добра и ожидает; твори добро, а нужда придет — оно само тебя найдет. Знай, что все мы владеем волшебством; если хочешь узнать, на что мы способны, следуй за нами и увидишь, как выручим тебя из беды».

И мышонок мигом прорыл дыру, столь широкую, чтобы мог пролезть человек, и устроил в ней лестницу со ступенями, по которой Нардьелло благополучно вышел наверх. Таракан, мышонок и кузнечик привели хозяина на сеновал, где устроили его со всем удобством, сказав, что готовы доставлять ему все, в чем он будет нуждаться, ибо не желают на свете иного, как только делать то, что ему приятно. «Вот чего я хотел бы, — сказал Нардьелло. — Если король отдаст Миллу другому, пусть тот человек не сможет с нею переспать; окажите мне такую услугу». «Это пустячное дело, — ответили три твари. — Будь покоен и жди нас в этой хижине».