– Короче, мы не должны дать этому каравану уйти. Нам вполне под силу его «наклонить». А жители Томского края нам после этого будут по гроб обязаны за то, что мы вернём ихнее. Понятное дело, не за просто так.

– Это ты сам решил, Евгений Александрович? – не унимался Семён. – Сильно сложная дипломатия.

– С Захаром согласовано. Атаковать любые караваны СЧП. Он связывался с Томском, они говорят: делайте с предателями что хотите. Видимо, тоже имеют зуб на этих благодетелей. А ещё Богданов сказал: «Мы будем строить противовес Орде». Свою империю. С блэкджеком и шлюхами.

– Что за выражение?

– Сам не знаю, кто первый это придумал. Но раньше так говорили. Это означало – «что-то своё, но круче оригинала».

* * *

И вот они преследуют новый караван, и скоро случится ещё один бой с теми, до кого он так хотел добраться. Парень надеялся, что уж теперь у него получится не отсиживаться за чужими спинами. И пусть даже это не те самые гады… всё равно.

Шоссе уходило на запад, прямое, как стрела.

Только в одном месте, о котором их заранее предупредил дозор, пришлось съехать с дороги, чтобы обойти заграждение из нескольких автобусов, в незапамятные времена поставленных поперёк всех полос.

Но сейчас опасности попасть в засаду почти нет, даже если бы лето стояло на дворе. Раньше вдоль дороги были зелёные насаждения, но почему-то тут они не разрослись, как в других местах, настоящим лесом, а, наоборот, засохли и погибли. Деревья почти все упали, только отдельные стволы стояли, скрюченные и облезшие. Жутковатое зрелище.

Вот проехали мимо автопоезда из навсегда замерших самосвалов. Зачем и куда они ехали?

Чуть дальше почти двадцать километров шоссе когда-то начали ремонтировать, частично сняв дорожное покрытие. Тут стояла разнообразная дорожная техника, названий которой Сашка не знал. В этой жизни ремонт данного участка трассы Р 254 никогда не закончится…

* * *

Погода портилась, на горизонте сошлись тучи, так что потемнело ещё до наступления вечера.

– Похоже, начинается, – пробормотал дед Паша.

Никто не стал переспрашивать, что именно. Варианты могли быть – или небольшой снегопад, или сильная буря. Или очень большой буран. Но один бог мог знать, что именно.

Ненадолго остановились. Младший увидел, как надевают цепи на колёса. Ему казалось, что это займёт полдня, но бойцы с водителями сделали всё буквально на ходу, быстро и споро.

Снова тронулись. Время тянулось медленно. Кругом была только бесконечная голая степь, такая же, как в Новосибирской области. В Кузбассе такие ландшафты трудно найти. Там всё изрезано оврагами и покрыто пусть не горами, но холмами, похожими на древние терриконы. Будто в тех местах уголь добывали ещё атланты сотни миллионов лет назад, да так и бросили свои отвалы, не стали разравнивать. А может, поверхность земли изрыта уже руками людей.

От мыслей об оставленном родном крае стало больно.

Именно там родина. Там, где родился. А всё остальное – чужая земля. Правда, Прокопу они сами решили покинуть ещё до приезда ордынцев. Те уже, наверное, пожалели, что сцепились с крохотным анклавом то ли ссыльных, то ли дозорных, которых и сама Сибирская Держава терпела, но, скорее, как мачеха. Просто, как говорил, дед, идеей-фикс старшего Богданова было, что кто-то может напасть с востока. Но за последние лет двадцать ни одна живая душа не пришла со стороны Красноярска. А вот с запада нагрянули.

Смеркалось. Включили фары, которые издалека не было видно, – на них поставили какие-то колпачки, и они давали теперь более узкий пучок света.

Снег валил всё сильнее.

Из темноты то и дело выступали силуэты авто-реликтов. Автомогильников. Несколько раз чуть не врезались.

Вот, не останавливаясь, проехали мимо чего-то, похожего на кафе с заправкой. Больше никакого жилья вокруг. Только столбы и щиты, на которых когда-то висела реклама или указатели. И редкие дорожные знаки, которые ещё не упали. Стояли они вкривь и вкось, будто пьяные, у некоторых только макушка из-под снега выглядывала.

Снег уже падал сплошной стеной. Боковой ветер сбивал с трассы. Несколько раз они с трудом избежали столкновения с коварными обломками, прикрытыми снегом и потому почти неразличимыми, епе, например, выпавшее из лесовоза бревно или мотоцикл, лежащий на боку, или оторванная дверь легковушки. Скорость упала до минимума. Сначала ехали будто сквозь молоко. А теперь – через кисель. Бурю было слышно, несмотря на плотно закрытые окна командной машины. Она ревела громче, чем натужно звучавший двигатель.

– Всё. Пиндец, – объявил Пустырник. – Здесь.

Наконец-то они могут остановиться.

Как раз слева от дороги появились очертания небольшого скопления зданий.

– Вон они! Лысый семафорит. Выходим.

Вспышки от фонарей дозорных Младший увидел не сразу, хотя прижался лицом к холодному стеклу. У остальных зрение получше. Но вот и он заметил слабый проблеск.

Сашка напрягся. Его воображение сразу нарисовало жуткую картину… Сигналят враги, убившие двойку на снегоходе, предварительно под пытками выбив все сведения, в том числе и условную последовательность световых сигналов.

Конечно, и старшие не исключали такую вероятность.

Почему нельзя связаться с дозором по рации? Можно, но крайне нежелательно. Их ведь могут подслушать. Техника такая у СЧП была. Рация теперь – только на самый крайний случай.

Бойцы высыпали из машин, все при оружии. Остались только водители и, наверное, стрелок за турелью. Только высунувшись из тёплого нутра КШМ, Младший понял, насколько снаружи похолодало. Градусов на десять стало холоднее, чем вчера.

Двинулись пешком, разделившись на несколько групп, и у тех, кто шёл впереди, были такие-то средства наблюдения. Потому что фонарей не зажигали. Младший видел только несколько спин перед собой, да ещё непосредственных соседей справа и слева.

Стемнело окончательно, хотя прошло всего лишь десять минут. Он специально глянул на слабо светящийся циферблат.

Никогда раньше Младший не придавал такого значения цифрам на часах. Даже когда ждал встречи с той, которую любил. Тогда казалось, что вечность впереди. А сейчас каждая минута могла означать встречу со смертью. Смерти он не боялся, но не хотел погибнуть напрасно и позорно.

– Будет буран, – произнес рядом дед Паша, которого так и вёл младший Краснов, сильно выкрутив ему руку.

– А разве это ещё не он? – спросил Сашка к неудовольствию остальных.

– Нет, пацан, – ответил пленный. – Это пока снежок.

На Сибирской равнине – ближе к Новосибу – такое случалось. А в Кузнецкой котловине, ограниченной горами, хоть и адски холодно бывало, но бурь таких Сашка не видел. И на Алтае рядом с Заринском – тоже. В самих горах, как он слышал, могло быть и хуже. Но