— Папа? — еще раз попыталась я.

И снова ничего.

Сколько я ни звала его, Аполлон не появлялся. Мою грудь сжало тисками, из глаз потекли слезы. Они бесшумно падали на диван, а я зажмурилась. К тому времени, когда меня одолела усталость, я не понимала, из-за кого плачу безутешнее всего.

СЕТ

Я распахнул глаза, моя грудь резко поднималась и опускалась. Последним, что я видел, и первым, что вспомнил, было выражение ужаса на лице Джози.

Твою мать.

Я жадно заглатывал воздух.

Что я сделал?

В венах все еще бурлил эфир, зажигая каждый нерв и наполняя меня светом и силой. Кожа была словно наэлектризована, чувства обострились до предела. Что, черт возьми, я сделал?

Со мной что-то творилось. Я ощущал не только украденный эфир. Каждая моя клетка, казалось, изменила форму. По телу струилась чистая энергия. Губы медленно растянулись в улыбке. Я покрутил шеей. Я знал, что я чувствую.

Я был началом и концом. Богоубийцей.

Улыбка стала шире, но вдруг застыла: пришло осознание. Как? Как это возможно? Я тут же проверил, не усилилась ли связь между мной и Алекс. Нет, она была какой-то приглушенной, отзывалась смутно, отдаленно. Это не сулило ничего хорошего.

Яркая мгла силы влекла меня в свои сети, но эйфорию портила… о боги, ее портила горькая радость, владевшая мной. В памяти снова и снова оживали события прошлой недели, все случившееся до того, как Джози использовала чертов яд, отправив меня в нокаут. Мне не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть, как спина Джози изгибается в ту секунду, когда я установил с ней связь и питался ее эфиром. Мне не нужно было подключать гребаное воображение, чтобы вспомнить, как подкосились ее ноги. И ноги всех остальных.

Вот все и решилось. Хватит себя обманывать, я не вправе остаться с Джози. Я не могу быть с ней, потому что, черт возьми, очевидно, что это не продлится дольше, чем на одну страстную секунду.

Я опасен. Всегда был. Особенно, когда дело касалось Джози.

Но хуже всего… хуже всего было выражение ее лица. Она пришла в ужас, но она не боялась меня. Она не смотрела на меня так, будто ее предали. А ведь я питался ею, я причинил ей боль. Честно говоря, я плевать хотел на всех остальных, но она?

Я сел, едва понимая, что подо мной лежит тонкий матрас, нащупал ногами пол и встал. С бешено колотящимся сердцем я сделал шаг вперед и, подняв глаза, увидел дверь из армированной стали. Где я, черт возьми? Неважно. Эта дверь меня не удержит. Они должны были это знать, поэтому они либо до невозможности тупы, либо же вызвали Гефа, чтобы он сделал клетку вроде той, в которой когда-то держали Алекс.

Но и клетка меня не удержит. Не сейчас. Даже если бы такое было возможно, я не мог этого допустить. И пусть даже меня успели бы закрыть, сюда бы пришла Джози.

Она бы меня освободила. Я знал, что это так.

А я бы ее уничтожил.

Я чувствовал себя опустошенным, но знал, как нужно поступить. Нельзя больше мучить себя или Джози — особенно ее. Я должен был сделать это в тот день, когда впитал ее эфир.

Я знал, что иду по неправильному пути, уже в миг, когда увидел Джози на лестничной клетке в Рэдфорде, но ничего не предпринял. А теперь предприму — даже если это приведет в ярость Аполлона и других богов. Я сделаю это, чтобы уберечь ее.

Уберечь от меня.

Я подошел к двери, взялся за ручку и, призвав стихию огня, расплавил внутренние механизмы. Металл оказался бесполезным. Сталь помогла бы, если бы кто-то пытался выбить дверь, скажем, смертный, но меня она не остановила. Они наверняка это знали, поэтому я понимал, что с другой стороны окажется часовой. Я слабо надеялся, что это будет Эйден, потому что я бы с удовольствием надрал ему задницу, но за дверью меня ждал не он. Оттолкнувшись от стены, ко мне бросился Люк.

— Вот черт, — крикнул он, потянувшись к тонкому клинку в форме сосульки.

Я рванулся вперед с быстротой, которой не было даже у него, очень хорошо тренированного Стража. От бурлившей во мне силы я чувствовал себя так, словно сорвался с крючка. Развернувшись, я нанес ему удар по ногам. Люк, еще раз выругавшись, пошатнулся, а я уже был за его спиной. Я обхватил его за шею и, правильно рассчитывая силу, сдавил горло. Он вскинул руки, цепляясь пальцами за мой бицепс.

— Прости, друг. — Мой голос был низким, хриплым. — Ничего личного.

Люк ударил меня кулаком в предплечье. Я вытянул свободную руку и выхватил тонкий клинок, который, как я знал, был покрыт кровью Пегаса. Молниеносным движением я полоснул руку Люка острым лезвием. Парализующий яд подействовал незамедлительно, Люк повалился на меня. Я знал: он оклемается. Через несколько часов.

Я затащил его в камеру и осторожно положил на койку. Его полные ярости глаза встретились с моими. Безмолвный взгляд выражал жажду мести, но в следующий миг глаза закрылись. У меня было ощущение, что Люку не представится шанс отомстить.

Все еще сжимая клинок, я закрыл за собой дверь и понял, что нахожусь в другой, тайной комнате. Черт возьми, они забросили меня в убежище в подвале. Поднимаясь по ступенькам, я чуть не расхохотался. В доме было тихо. Похоже, все думали, что я буду в отключке дольше. Не очень умно. К ним было бы очень легко подкрасться, особенно к Дикону. Он не понял бы, кто на него напал. С Алекс и Эйденом, полубогами, было бы сложнее, но и они мне сейчас не ровня. Я мог бы с легкостью…

Я закрыл глаза и пожевал губами. В голове все путалось, там как будто говорила сотня голосов. Нужно было поскорее уходить.

Я уже направился к выходу из дома, но вдруг остановился и, глубоко вдохнув, устремил взгляд к потолку. В одной из спален наверху ощущалось какое-то беспокойство, но мое внимание сосредоточилось на комнате поближе — библиотеке. Она была там, но плохо то, что я ощущал это присутствие благодаря ее эфиру. Он звал меня с ужасной силой. Он проникал внутрь, сжимая тонкими пальцами каждую мышцу. Он издевался надо мной, манил. Мой рот наполнился слюной.

Со стороны кухни раздались шаги, и я резко повернул голову в сторону дверного проема. Оттуда вышел растрепанный Гейбл в измятых штанах. Неудачное время для полуночного перекуса.

Он разлепил сонные глаза.

— Эй, разве ты…

Я метнулся вперед и, зажав ему ладонью рот, занес клинок для удара. Тут же появились опасения, что яд может его убить, поэтому я переместил руку, закрывая ему нос и рот, и не убирал ее, пока у Гейбла не подкосились ноги. Затем я подхватил его и забросил себе на плечо. В голове промелькнула мысль, что Посейдона не обрадует то, как я швырнул его сына на диван, ну да ладно. Могло быть и хуже.

Я мог бы поступить намного хуже.

Я заставил себя снова пойти к выходу, но не успел понять, что делаю, как уже стоял перед библиотекой. Я открыл дверь и, зайдя в темное помещение, закрыл ее за собой. Отвечая на близость Джози, мое сердце забилось быстрее. Шагнув вперед, я понятия не имел, что было причиной: то, что струилось по ее венам, или она сама.