Такое соглашение не должно оскорблять чувств влиятельных групп, которым глубоко не по душе сама концепция инженерии зародышевой линии человека; не должно препятствовать развитию новых поколений знаний и их применению, на которые тратятся триллионы долларов в сфере торговли. Также оно не должно ограничивать конкурентоспособность отдельных лиц, компаний, стран и того, от чего зависит благополучие будущих поколений. В столь узких рамках любой стандарт должен быть крайне снисходительным и ограничивающим лишь наиболее очевидные нарушения человеческого достоинства.

А поскольку правительства не всегда идеально представляют интересы всех локальных групп, нам придется обозначить, чьи интересы будут представляться в ходе переговоров и как систематизироваться. Также нам потребуется определиться с возможным механизмом принуждения и найти способы применить соглашения, чтобы лучше развивать науку, а не препятствовать ей.

Скорее всего, на данном этапе мы смогли бы договориться лишь об одном ограничителе – некой черте, за которую не должны будут выходить генные инженеры. К этой категории относится любое поведение, вызывающее всеобщее порицание, будь то опасные и бесчеловечные эксперименты над людьми, неуместное и избыточное сочетание человеческих и животных генов, или «проектирование» радикально-новых синтетических признаков, ставящих под удар само понятие о человеческой личности. Сегодня ни одна среднестатистическая клиника репродуктивного здоровья или университетская лаборатория таких возможностей даже удаленно не рассматривает – точно так же, как большинство физических факультетов в университетах и атомные электростанции не производят ядерное оружие.

Из-за неизбежных изменений науки, лежащей в основе генной инженерии, и нашего культурного восприятия новых генетических технологий как нормальных, здоровых и полезных международный стандарт должен обладать достаточной гибкостью, чтобы мы могли регулярно пересматривать его с учетом новых технологических и медицинских достижений.

Если, несмотря ни на что, нам как виду удастся создать такую глобальную регуляторную структуру, возникнет новая задача – сбалансировать кнут принуждения и пряник поощрения. Проводя очередную аналогию с ДНЯО, я живо представляю себе, как более развитые страны предлагают другим странам свою помощь во вступлении в эру генетики в обмен на обещание менее развитых территорий присоединиться к международной надзорной структуре и соблюдать принятые этические нормы.

Но даже если это произойдет, черный рынок с предложением дополнительных улучшений и изменений, запрещенных в большинстве стран, никуда не исчезнет. Возможно, какие-то агрессивные родители захотят наделить своих детей опасными хищническими инстинктами. Или какая-то страна решит генетически спроектировать некий подкласс людей: сверхчеловеческих хозяев, послушных рабов или жестоких убийц по указке правительства. Вполне возможно, что в международных водах какие-то компании откроют центры экстремального генетического улучшения. Что ждет нас тогда?

На глобальном саммите 2005 года главы государств со всего мира одобрили принцип, согласно которому государства несут «ответственность по защите» своих граждан. В случае, когда это обязательство не исполняется ввиду нарушения прав человека либо из-за иных угроз, обязанность защищать население переходит к международному сообществу[474]. Несмотря на то что «ответственность по защите» не является юридически обязательной, ее активно используют для оправдания военного вмешательства на таких территориях, как Ирак, Ливия и Йемен, и это приводит к весьма спорным результатам.

Международное сообщество могло бы вмешиваться только в случае самых вопиющих нарушений принятых международных норм в области генной инженерии. Это проявилось бы в нарастающем уровне давления на «виновника» – от экономических санкций до военного вмешательства для корректировки действий страны-нарушителя. Учитывая неважную репутацию насильственных «гуманитарных» интервенций, настоящим безумием кажется даже идея, будто какие-то страны захотят привлечь военные силы, чтобы остановить другую страну от ужасной генетической инженерии местного населения, влекущей за собой чудовищные нарушения международных этических норм. Сегодня это кажется нам действительно безумным. Но если мы как вид решим, что какие-то изменения наших собратьев-людей в будущем выходят за пределы разумности, то нам, возможно, понадобится договориться и о механизме принуждения.

Учитывая все эти проблемы, задача создать и обеспечить соблюдение каких-либо глобальных ограничений на генетическое улучшение человека оказывается непосильной, и как общество мы к ней совершенно не готовы. Наше нынешнее несоответствие между текущими и будущими возможностями науки и скудным пониманием, – а также готовностью! – людей к этому превращается в настоящую пороховую бочку. Обезопасить общество возможно в первую очередь за счет государственного образования и общественных мероприятий[475][476].

Первый и незамедлительный шаг в этом направлении – помочь каждой стране разработать национальную программу просвещения общественности, а также создать комиссию по биоэтике и нормативно-правовую базу для генной инженерии человека с учетом культурных традиций, ценностей и интересов.

Это можно сделать с помощью множества отличных моделей. Пожалуй, лучший пример государственного надзорного органа, внимательно следящего за передовыми технологиями в области репродукции, – Управление по оплодотворению и эмбриологии человека при правительстве Великобритании. В разных странах могут использоваться свои модели; но такие модели должны существовать в каждой стране. Как только это будет сделано, страны смогут лучше обмениваться моделями взаимодействия и регулирования, учиться друг у друга и коллективно развивать передовой опыт. Деятельность правительства Великобритании дополняется отличной работой частных благотворительных организаций (Private Education Trust, Genetic Alliance UK и Wellcome Trust), которые вовлекают британскую общественность и разрабатывают язык, чтобы поддерживать более инклюзивный общественный диалог[477]. В 2018 году Совет Наффилда по биоэтике в Великобритании рекомендовал создать независимую структуру с государственным финансированием, чтобы содействовать лучшему пониманию и более глубокому вовлечению общественности в вопросы редактирования генома и репродукции человека[478]. Кроме того, хорошо проявила себя и Дания, которая дала группам граждан возможность внести свой вклад и поделиться своим мнением о генной инженерии и других технологических проблемах с избранными представителями.

Но даже люди, демонстрирующие ярко выраженную международную солидарность, не должны и не могут ждать, пока наши страны и международное сообщество начнут действовать. Каждый из нас должен взять на себя персональную ответственность за то, чтобы узнавать о грядущих переменах и привлекать к диалогу как можно больше участников. В начале внутривидового разговора о будущем генной инженерии человека сыграть свою роль должны мы все, пока еще не поздно.

Активисты зажгли первую искру, вдохновившую народное движение, которое затем оказало соответствующее давление на правительства, задолго до того, как международное сообщество выступило против рабства, фугасных мин и кровавых алмазов, начало бороться с коррупцией или приняло меры по облегчению долгового бремени африканских стран и защите окружающей среды.

Однако принятые нормы были весьма абстрактными и практически не поддавались измерению. Рабство, например, было массово распространено практически во всем мире, пока в Англии XIX века не стало набирать популярность движение за его упразднение. Это движение зародилось в виде слабой искры в Кембриджском университете и разгоралось до тех пор, пока не привело к изменению британских законов, отмене рабства в США и других странах