– Вот это сюрприз.

– Это ты мне говоришь?! От мамы я такого вообще не ожидала.

– Куп поехал с ней?

– Да. Спасибо, что одолжил ему свою машину. Мама добиралась на такси.

– Прямо сейчас она мне не нужна, так что не за что.

– Прости, что не смогла представить тебя как следует.

Он тихо смеется:

– Ты имеешь в виду, что не назвала меня своим парнем?

– Не сыпь мне соль на рану, – пихаю его плечом я.

– Думаю, я как-нибудь переживу. Купер еще не в курсе, и правду о моей ноге тоже еще предстоит рассказать. Со временем мы все решим. Сегодня у Купа совсем другие проблемы. Не будем его перегружать.

– Надеюсь, их не останется, когда он вернется домой. Хотя я просто выдаю желаемое за действительное. Им обоим нужно время. А папа, – я запинаюсь и со вздохом качаю головой, – продолжает упрямствовать.

– По-моему, твоего отца больше беспокоит не Куп. Ему с каждым днем сложнее отступить от своей позиции, потому что тогда ему придется признаться самому себе, насколько он ошибался. Мне знакомо это чувство. Он должен сам с ним справиться.

Наверное, Дилан прав. Я просто надеюсь, что папа скоро осознает, что пора заканчивать это сумасшествие и что оно никому не принесет пользы.

– Мне нравится твоя комната. Тут хорошо.

– Ах вот как?

– Иначе бы получилось по-дурацки, так как я твердо намерена в будущем проводить здесь очень много времени. – Ухмыльнувшись, я обвиваю его руками за шею, когда он меня целует. Однако Дилан опять отстраняется, на что я реагирую протестующим сопением.

– Мне кажется, ты должна кое-что увидеть. – Он направляется к противоположной стене, открывает ящик, и, подойдя ближе, я вижу, что в нем хранится.

– Твои протезы, – бормочу я.

– Парочка старых и новые. Никто, кроме тебя, не знает, что лежит внутри. Даже бабуля не подозревает, что я прячу свои ноги в ящике, как пират. Она бы меня высмеяла.

– Но похож ты больше на викинга.

– А, значит, ты так считаешь?

– Немножко.

Дилан прижимает меня к себе и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

– Будет очень не к месту, если я попрошу тебя остаться здесь со мной подольше?

В качестве ответа я встаю на носочки и обеими руками наклоняю его голову к себе. Нет, я с радостью останусь подольше.

Примерно через три часа, которые мы провели, безудержно целуясь и обнимаясь, как подростки, на кровати Дилана, мы оба выходим из его комнаты, потому что грохот в квартире становится все громче, и мы начинаем волноваться за Энди. Если бы Куп уже приехал, мы бы услышали, но я пока сомневаюсь, хороший это знак или плохой, что они с мамой так долго разговаривают. По всей вероятности, хороший, поэтому я запасаюсь терпением – пусть это и сложно.

– Иди первая, – ворчит Дилан и показывает вперед, незаметно прикрывая рукой пах. – Мне нужно еще пять минут.

– Прости. – Хотя мне ни капельки не жаль. Не по-настоящему. Дилан это, кажется, замечает, потому что мягко выталкивает меня из своей комнаты.

– Как бы не так. Проверь, жива ли еще Энди, и дай мне пару минут.

– Есть, капитан! – Я посылаю ему воздушный поцелуй и, сверкая улыбкой, топаю по коридору. Однако улыбка задерживается ненадолго, так как шум из комнаты Энди действительно ужасный и странный. Ее дверь приоткрыта, до меня доносится шуршание и громыхание, а периодически добавляются пыхтение и бурчание.

Нерешительно толкаю дверь. Ну ничего себе!

– Энди? – пищу я, потому что этот вид полностью выбивает меня из колеи.

– Тут, – слышу я приглушенный голос из угла.

– Что тут творится?

– Я хотела устроить уборку. Потом захотела устроить перестановку, а когда двигала мебель, заметила, что мне не нравится, и тогда перетащила все обратно. Комоды и шкаф вместе с вещами оказались слишком тяжелыми. Ну и вот… результат. – Она вскидывает руки и обводит окружающий ее хаос. Мебель стоит там же, где находилась изначально, по крайней мере, насколько я могу судить, но все вещи вывалены на кровать и на пол. Энди сидит на большой куче одежды, книг и всевозможного хлама, известного человечеству.

– О’кей, – выдаю я. – Не проблема. Все не так плохо. До вечера все снова будет в порядке.

– Ты врешь еще хуже, чем я, – отзывается Энди и поднимает очки на кудрявую голову, чтобы потереть глаза. – Ситуация с Купом просто сводит меня с ума. Даже знать не хочу, каково тебе.

– Я тоже с ума схожу. Прекрасно понимаю. – Опускаюсь перед ней на колени. – Но он справится. То, что мама сегодня пришла сюда, стоило нам огромных усилий, работы и времени. Уверена, они оба постараются, чтобы начать все сначала.

– У тебя хотя бы есть Дилан, чтобы отвлечься, – говорит она так внезапно, что я подавилась и закашлялась. – Даже не отрицай! Час назад я ходила на кухню, чтобы приготовить себе чай, и тебя не было ни в ванной, ни в твоей комнате, а смех Дилана еще никогда не звучал так женственно. – Энди опять опускает очки на нос и улыбается. – Я рада за вас.

– Пожалуйста, не говори пока ничего Куперу. После этих выходных и мамы мы хотим дать ему время, всего несколько дней, а потом сами все ему расскажем.

– Конечно, расскажете. А до тех пор я не проболтаюсь, обещаю.

– Спасибо. – Я еще раз оглядываюсь вокруг. – Помощь нужна?

– Однозначно. Но мне надо самой это сделать. Некоторые ситуации пробуждают во мне внутреннего детектива Монка[20], хотя это и случается теперь крайне редко.

– Если что, зови нас, ладно?

Энди не успевает мне ответить, потому что в один и тот же момент мы с ней прислушиваемся. Носок лает, и слышатся другие голоса.

– Они пришли, – негромко бормочет она, и мы одновременно вскакиваем, чуть не спотыкаемся на разложенной повсюду одежде, когда бросаемся в коридор, и резко тормозим в гостиной. Дилан как раз выходит из своей комнаты, а Куп с мамой переступают порог квартиры.

Сильнее всего мне хочется закричать: Как все прошло? Рассказывайте! Но это приведет лишь к обратному результату, поэтому я нервно заламываю руки и ерзаю, как маленький ребенок рождественским утром.

– Это Носок? – спрашивает мама, сняв куртку и обувь, и нагибается. Она что, остается?

– Именно. Энди когда-то нашла его в переулке за клубом. – Носок радостно позволяет маме почесать ему животик.

– Какой лапочка. – За исключением тихого повизгивания Носка, царит абсолютная тишина.