– Герцогиня Окделл может на меня рассчитывать, – твердо сказала Луиза, принимая из ледяных ручонок еще один футляр. Гайифский, с секретом. В футляре лежало ожерелье, которое шло Луизе не больше, чем ручке от метлы, но изумруды можно продать, а в шкатулку спрятать письмо, которое никто не прочтет. Кроме королевы.

– Госпожа Оллар, – Одетта Мэтьюс все сильнее напоминала белую мышь, удивленную и очень раскормленную, – прибыли Его Величество и герцог Эпинэ. Они просят разрешения войти.

2

– Прикрывший сюзерена своим телом уходит в Рассвет, – Альдо хлопнул Иноходца по плечу, – и это относится не только к войне, но и к женитьбе.

– Судя по моей нареченной, – пошутил свежеиспеченный жених, – в семье Окделлов одно от другого мало отличается.

– Значит, все в порядке. – Сюзерен отдернул портьеру, впустив в гостиную холодное солнце. – Пожалуй, я изменю свой герб. Зверь останется, но он будет помещен в скрещенье солнечных лучей.

Его Величество готовился осчастливить весь мир. Не сейчас, но после того, как обретет силу Раканов. Робер столкнулся с сияющим голубым взглядом и отвел глаза. Альдо истолковал это по-своему.

– Робер, тебе бы пора уж и привыкнуть к успехам. Забудь все эти Ренквахи и Сагранны, не было этого. Не было, и все! О... – Сюзерен вздернул бровь. – Хочешь, я тебя экстерриором сделаю? А что? Маршал-экстерриор – это звучит! Раз уж ты спас меня от Мирабеллы с дочками и поверг в прах гайифского посла, то и самого Леворукого обыграешь.

– Маршалов-экстерриоров не бывает, – поддержал разговор Иноходец. Странное дело, доверившись Айрис и Реджинальду, он почти успокоился: дело было сделано, оставалось ждать вестей от Савиньяка, не давать Айнсмеллеру особо разгуляться и время от времени захаживать к Капуль-Гизайлям. Дескать, перед свадьбой не грех и пошалить.

– Будут, – хмыкнул сюзерен, барабаня пальцами по стеклу. – Тебе придется навестить посла Фомы. Он болеет.

– Ну и на здоровье, – посочувствовал незнакомому урготу Иноходец, – поправится – поговорим.

– Нет, пожалуй, ты все-таки маршал, – выпятил губу повелитель Золотых земель, – просветления у тебя бывают, не спорю, но ты слишком много думаешь о фураже и фок Варзов.

– Зато ты о них совсем не думаешь. – «Экстерриор, как же... Экстерриоры мутят чужую воду, а не свою». – Ты все еще собираешься купать горожан в вине?

– Ну и жадина же ты, – Альдо повернулся спиной к замерзшему садику, – ладно, твоя взяла. Угощать своих подданных я буду, но не в день коронации, а на следующее утро. И не по всему городу, а там, где за ними можно приглядеть. Будет что не так, виновным головы оторву. Доволен?

– О да, Ваше Величество, – рявкнул Эпинэ нарочито капральским голосом, рассмешив сюзерена и даже себя. – Ты что-то говорил об Урготе.

– Я намерен просить руки одной из дочерей Фомы, – лицо Альдо вновь стало серьезным и сосредоточенным, – и начинать переговоры нужно немедленно, потому что меч Раканов у Фомы.

– Закатные твари! – ругнулся Иноходец, в очередной раз позабывший о проклятой железяке. – Откуда ты знаешь?

– Больше ему быть негде. Неужели ты не понимаешь?

– Нет, объясни.

– Алва явился на мистерию в честь дня рождения Елены Урготской в костюме эория и с мечом Раканов, – сюзерен был от себя и своей догадливости в полном восторге. – Когда Ворона взяли, реликвии при нем не было, значит, он оставил меч в надежном месте. Где? В Кэналлоа и прочие бергмарки он не заезжал, а Фома – его союзник. Значит, меч в Урготелле. Воспользоваться им Алва не может, он не Ракан, но и выпускать из рук такое сокровище не станет.

Теперь ты понял, что сделал, вытащив меня из надорской петли? Дочь Фомы принесет нам не только золото, но и меч, а жезл у меня будет не далее как через четыре дня.

– Юнний согласился расстаться с подарком Эрнани Святого?! – Робер едва не свалился. – Не может быть!

– Может, – лицо Альдо стало мечтательным, – то есть не совсем расстаться. Жезл передан кардиналу Талигойи на время, но останется в Ракане навсегда, только это тайна.

– Разумеется, – подтвердил Иноходец. – Мы уже обманули гоганов, теперь собираемся обокрасть Эсперадора. Благородно, ничего не скажешь.

– Вернуть свое – не значит украсть. – Альдо поправил шпагу. – Будем надеяться, дамы готовы нас принять. Жаль, твоя кузина никак не поправится.

– Лекарь думает, это последствие потрясений. – Сестру нужно вытащить из Олларии, но куда? – Катарине нужны покой, прогулки, укрепляющие отвары.

– Прогулки зимой? – фыркнул Альдо. – Женщине, которая все время мерзнет?! Лекарей с их советами нужно вешать.

– Скажи Айнсмеллеру, – не выдержал Робер, – он будет в восторге.

– Всему свое время, – Альдо значительно подмигнул. – Жених, поправь манжеты.

Робер повиновался – манжеты и впрямь смялись. Стукнули алебардами полуденные гимнеты в лиловом, запахло цветами, куда-то метнулись толстая дама и две девицы – тощая и рыжая. Альдо стремительно миновал затканную азалиями приемную и самолично толкнул белым сапогом полуприкрытую ореховую дверь.

3

– Сударыня, как вы себя чувствуете? – Короленыш вырядился в белое с золотом, а рубашка и перья на шляпе были алыми. На радость Дому Молний, надо полагать.

– Благодарю, Ваше Величество, – пролепетала Катарина Ариго, – со мной все хорошо.

– Но вы очень бледны, – Альдо галантно взял повисшую тряпочкой лапку и поднес к губам, – очень.

– Ваше Величество, – покачала головой госпожа Оллар, – кузен подтвердит, я всегда была бледной, а румяниться в моем положении неприлично.

И еще румяна мешают изображать умирающую козу. Румяных мужчины волокут в постель, бледным целуют руки. Такова жизнь: на лебедей любуются, кур едят, а те, кто этого не понимает, – дуры.

Принц отпустил безвольную ручку и уселся напротив Катарины, герцог Эпинэ остался стоять. Разряженный красотун походил на жениха куда больше своего темноглазого спутника, у которого явно что-то болело. Если не пузо, то душа.

– Сударыня, – Ракан поправил роскошную золотую цепь, – я был бы счастлив видеть вас чаще, но государственные дела отнимают слишком много времени. Герцог Эпинэ подтвердит, что Талигойя требовательней самой настойчивой возлюбленной.

– Короли не принадлежат себе, – согласилась супруга Фердинанда, – так было и так будет.

– Вы испили из этой чаши, сударыня, – короленыш закатил голубенькие глазки, – и вы меня понимаете, но даже короли имеют право на радости. Я счастлив, что мой друг и ваш кузен избрал своей спутницей Айрис Окделл. Союз внука великого Гийома и дочери Эгмонта воистину предвещает победу. Узурпатор и его прихвостни лишили Айрис отца, и я пришел сказать, что заменю его во время свадебной церемонии.

– Милая Айрис, – Катарина коснулась застывшей на своем пуфе фигурки в пунцовом, – ты слышишь? Его Величество оказывает тебе высокую честь.