Падре, мне бы не хотелось обидеть вас, – продолжал Главный психолог, – тем, что я усомнился в правдивости слов носителя Синей Мантии Тарлы. Однако воля к жизни у вас двоих – это эволюционный императив, который должен отступить перед соображениями этического толка. Поэтому Кельгии рекомендовано поместить бывшую пациентку Морредет в условия орбитального карантина. Подобные инструкции отправлены на Телфи относительно только что отбывшего корабля и на Этлу насчет кошки. Вы также будете помещены в карантинные условия. Вашим обследованием займется Отделение Патофизиологии. Вскоре будет принято решение о роспуске эвакуационных кораблей, которые заменят суда Корпуса Мониторов, в чьи задачи будет входить изолирование Главного Госпиталя Сектора ото всех внешних контактов. Это приведет к сильнейшей дестабилизации по всей Федерации, но, похоже, у нас просто нет иного выхода. Вы понимаете наше положение?

Хьюлитта забил озноб. С одной стороны, ему было страшно, а с другой – разум его не желал смиряться с такой непробиваемой тупостью.

– Звучит так, – с трудом выдавил Хьюлитт, – словно вы хотите, чтобы госпиталь взорвался и тем самым избавил бы всех от неприятностей. Но прошу вас, поверьте, вам совершенно не о чем беспокоиться.

– Простите, Хьюлитт, – твердо проговорил O'Mapa. – Если падре прервал с нами связь, уговорите его возобновить ее. Тут со мной диагносты Конвей и Торннастор, а также доктора Мерчисон, Приликла и полковник Скемптон. Вероятно, вы уже знаете, что в свое время Лиорен был уважаемым Старшим врачом в Главном Госпитале Сектора. Не обижайтесь, Хьюлитт, но сейчас нам важнее услышать отчет из уст медика-профессионала.

Один глаз Лиорена на некоторое время задержался на Хьюлитте, но падре тут же вернулся взглядом к мертвому телфианину. Хьюлитт почти физически ощутил тоску и былую боль падре. Лиорен молчал.

– Лиорен то ли не может, то ли не хочет говорить с вами сейчас, – сказал Хьюлитт. – Он и со мной не разговаривает. Но за последние несколько минут мы очень сблизились и друг с другом, и с телфианином. Я понимаю сложившееся положение не хуже, чем падре, и я в отличие от него хочу с вами разговаривать.

– Не похоже на падре. Нетипичное для него поведение, – заметил Главный психолог, в голосе которого нетерпение смешалось с тревогой. – Но, судя по всему, придется удовлетвориться сообщением треклятого любителя. Говорите, черт бы вас побрал.

Хьюлитт, всеми силами стараясь сдерживаться, проговорил:

– Наверное, падре действительно обиделся за ваше предположение насчет того, что мы лжем. Я-то точно обиделся. Но кроме того, по-моему, он очень страдает от мыслей о двух мертвых телфианах, которые, знай падре раньше то, что нам известно теперь, могли бы остаться в живых. Он хотел помочь пациенту Черксику, чье состояние тоже было крайне тяжелым, но все же лучше, чем у этих двоих. Он допустил непреднамеренную ошибку. Он не должен себя винить за это, но он все еще помнит о происшествии на Кромзаге...

– Лиорен рассказал вам о Кромзаге? – прервал Хьюлитта O'Mapa. – Он об этом никогда ни с кем не говорит, даже со мной!

– Он со мной об этом не разговаривал, – возразил Хьюлитг. – Но несколько минут назад, когда вирус пропутешествовал от Черксика к Лиорену, а потом ко мне, я узнал все, что содержится в сознании у падре.

Затем Хьюлитту пришлось замолчать. Сразу шесть голосов пытались задать ему вопросы, и все шесть – разные. Хьюлитт беспомощно посмотрел на падре, но падре не отводил взгляда от мертвых телфиан, и Хьюлитт знал, что в памяти Лиорен вернулся на ту планету, которая чуть было не погибла из-за принятого им неверного решения. Из-за сочувствия к тарланину голое Хьюлитта прозвучал хрипло.

– Если вы не перестанете задавать вопросы, – промолвил он, – я не смогу ответить ни на один из них. Прошу вас, успокойтесь и выслушайте меня.

Хьюлитт поразился тому, насколько быстро все умолкли. Но он тут же понял, что то же самое порекомендовал сделать собравшимся О'Мара, только куда менее вежливо.

– Да, – сказал Хьюлитт, как только наступила тишина. – Вирус ненадолго вошел в мое тело, а точнее – мозг. Нет, этот процесс не развил у меня телепатии. Воздействие было больше похоже на то, какое оказывает мнемограмма, – это я узнал из памяти бывшего Старшего врача Лиорена. Только процесс более мягок и не связан с психологической дезориентацией, возникающей при переносе в чужой разум воспоминаний и личности чужеродного донора. Тут не было перезаписи чужого разума, тут был перенос воспоминаний, произведенный думающим, тактичным существом, которое из-за того, что ощущало себя в долгу перед нами, изо всех сил старалось не причинить нам никаких умственных страданий.

– Погодите, – воскликнул О'Мара, и в его голосе прозвучали нотки подозрительности. – Вы хотите сказать, что воспоминания были вам переданы в, так сказать, растворенном, разбавленном, измененном и даже отредактированном виде?

– Да, они были разбавлены прошедшим временем, – ответил Хьюлитг. – Но искажены не были. Вы занимались лечением существ, обладающих даром телепатии, и должны знать, что разумом невозможно солгать. Я знаю все, что было в сознании вируса-целителя, у которого, поскольку он, похоже, является единственным представителем вида, нет имени. Я знаю и все о его намерениях, что также не мог ни скрыть, ни отредактировать телепат.

– Продолжайте, – распорядился О'Мара.

– Во время второго посещения меня вирусом, – продолжал Хьюлитт, – я познал воспоминания всех его предыдущих носителей. Самыми сильными оказались воспоминания Лиорена, Черксика и других членов телфианского сообщества, среди которых вирус приглашен отныне поселиться. Если задуматься, то у организованного, самосознательного, разумного вируса много общего с телфианским сообществом. Но только телфианская телепатия позволила вирусу впервые достичь совершенного контакта, обрести общение с другими разумными существами. Он сам не знал почему, но он искал этой способности всю свою жизнь. Но еще более важным оказался радиационный метаболизм телфиан, их опыт по адаптации к ужасающим условиям жизни. Они обещали вирусу длительное сотрудничество. А он надеется, что в дальнейшем сумеет выбрать для себя не таких опасных носителей. Именно поэтому вирус проводил исследования и эксперименты, которые оказались не слишком приятными для персонала госпиталя, но ни разу не угрожали ничьей жизни. Его адаптация к телфианским организмам и вызвала неполадки в системе энергоснабжения.

У меня здесь с собой нет технической энциклопедии, но, похоже, структура вируса такова, что он способен проникать в подобные устройства и управлять ими на субатомном уровне. – Хьюлитт немного помолчал, после чего вернулся на более привычную почву. – Мне передались и воспоминания Морредет, и, как ни странно, те ощущения, которые испытывал вирус, живя во мне со времени моего детства. Потрясающие переживания. А до этого было время, когда он жил внутри Лонвеллина, а до этого – уйма неразумных носителей, всех он и сам не помнил... Вирус стар, очень стар...

Хьюлитт не узнал, какие условия среды обитания развили у вируса разум и существовали ли еще другие разумные вирусы. Вероятно, произошла какая-то генетическая мутация, причем уникальная. Сначала вирус поселялся только внутри небольших существ, но, вместо того, чтобы вызывать у них болезни и убивать их, как поступают нормальные болезнетворные микробы, он пытался лечить своих носителей и поддерживать у них наилучшее здоровье – причем чем дольше, тем лучше. Он уходил от своего хозяина тогда, когда, несмотря на все его старания, хозяин умирал, становясь жертвой хищника, после чего новым носителем становился уже сам хищник.