– Если Кароль лишилась обоих понятий, значит проблема связана с этими зонами… Несколько лет назад выяснилось, что нейронные цепи страха располагаются главным образом в области мозга, называемой миндалевидным телом, которое, в свою очередь, находится в базолатеральной части височной доли. Это довольно сложно, но простоты ради скажем, что мозговые миндалины, а в особенности срединная часть центрального ядра, являются конечными звеньями реакции страха: получив нервный стимул, они вызывают поведенческие реакции организма перед лицом опасности путем выработки адреналина. И если организм Кароль больше не производит адреналина…

– …то проблема на уровне этих… центральных ядер.

– Именно.

Из специального конверта он извлек рентгеновские снимки мозгового сканирования – большие прозрачные черно-белые изображения, на которых можно было увидеть различные срезы органа. Два из них он положил перед собой и указал на крошечные зоны миндалин:

– Эти сканы мозга были сделаны в разное время. Первый – когда Кароль Муртье получила удар черепицей по голове, восьмого марта две тысячи тринадцатого. Самый что ни на есть нормальный скан. Второй – меньше двух недель назад. Это не так очевидно на первый взгляд, надо знать, где искать, но на втором центральные ядра менее темные, как если бы потеря вещества проявлялась только в этой части.

У Люси вдруг всплыли в памяти слова Поля Шене: мозг Рамиреса тоже, казалось, был чем-то поражен. Имелся ли в виду тот же участок мозга? Та же патология? Означало ли это, что Рамирес больше не испытывал страха, и он тоже? Перед ней отчетливо всплыло его лицо, когда он на нее набросился. Ожесточенность во взгляде, агрессивность, но главное – никакого страха…

– Ваши выводы?

– Нейрохирург, который будет ею заниматься, подумал о редкой патологии генетического происхождения, болезни Урбаха – Вите. Она вызывает такого рода изменения в миндалевидном комплексе, но всегда сопровождается дерматологическими проявлениями – утолщением кожи и слизистых. А в случае Кароль Муртье ничего подобного не наблюдается. Может, новая разновидность? Или воспаление этой части мозга? Но, учитывая то, что вы мне рассказали сегодня о других пострадавших в результате несчастного случая… это изначально невозможно.

– А это не может быть… вирус? – спросил Шарко. – Или бактерия? Какая-нибудь гадость, которую можно подцепить на природе и которая нападает на мозг?

Ученый подумал и поджал губы.

– Такую гипотезу исключить нельзя. Я не специалист, но знаю, что на сегодняшний день существуют подробно описанные болезни, которые поражают центральную нервную систему и строго локализованные участки, в частности энцефалиты. Но, не вскрыв голову Кароль Муртье и не взяв образцы, трудно сказать что-то большее. Миндалины расположены в глубине мозга, это тонкая операция.

– Когда ее будут оперировать?

– Через три недели. Тогда мы сможем сказать больше. Но я настаиваю: я смогу помочь и вам, и Кароль, если вы дадите мне больше информации. Если то, что вы говорите, подтвердится, если у нескольких человек проявились такого рода симптомы, значит существует нечто общее, связующее звено. Место, где все они бывали, пища, которую они съели, медикамент, раз уж речь идет о несчастном случае… Возможно даже, есть какая-то связь с поведением людей в Мексике в восьмидесятые годы. Дайте мне их имена.

Люси и Франк поняли друг друга с одного взгляда: Джереми Гарит мог стать ценным союзником. У него были связи в медицинских кругах, и, конечно же, он вложит в поиски всю свою энергию, – возможно, ему светило открытие его жизни. Франк встал:

– Отлично. Я перешлю вам все, как только вернусь на работу. И как только получу файл с передачей Мальмезона.

Он с улыбкой протянул ему руку:

– «Вторжение начинается»… Господи, это была чертовски хорошая передача!

Николя и Паскаль оставили машину в нескольких кварталах от дома, куда направлялись, на подъезде к Ренжису. Робийяр отключил мобильник, захлопывая дверцу.

– Это был парень из архива окружного суда. Ты оказался прав, судебное дело уже выдавалось в июле этого года, только не Управлению. Его запросил некий лейтенант Симон Кордюаль из комиссариата Атис-Мона.

– Симон Кордюаль? Я видел это имя в досье Бюро по розыску. Разве не он помогал тому копу, Анатолю Кодрону, вести поиск в STIC по поводу Рамиреса?

– Я еще не читал отчет.

– Да, да, я помню его имя. В июле, говоришь… Кодрон предупредил Бюро о Рамиресе в мае… Теоретически он должен был прекратить свои поиски и мирно наслаждаться пенсией. А получается, они с коллегой продолжили собственное параллельное расследование и никому ничего не сказали. Очень интересно.

И при чем тут Шарко? Каким образом он вдруг оказался в курсе? Николя чувствовал, как этот клубок постепенно распутывается, но отложил возникшие вопросы на отдельную полочку в голове, потому что они уже подошли к нужному дому.

Перед ними был обычный дом с грязными стенами и покрытыми пылью окнами. Пройдя по дорожке с лежачими полицейскими, они заметили толстого мужика, выносящего на помойку ящики со стеклотарой – в основном бутылками из-под спиртного. Сальные волосы, старые бежевые бермуды, майка мятая, как алюминиевая фольга, на ногах сандалии. Он глянул в их сторону, застыл, а потом быстрым шагом двинулся к входной двери, оставшейся открытой.

– Мсье Арно Летьен?

Тот сделал вид, что не услышал. Паскаль наддал и помешал ему закрыть дверь.

– Я не подаю, – бросил мужик. – Убирайтесь.

От него несло водкой так, что коп едва не отвернулся. По-прежнему придерживая створку, Робийяр достал свою карточку с триколором:

– Мы что, похожи на «свидетелей Иеговы»? Поговорить надо.

Его лицо так опухло, а кожа так натянулась на жирных щеках, что черты расплывались, лишенные всякого выражения.

– Чего вы хотите?

– Зайдем внутрь.

Они вошли, и Николя прикрыл дверь. В доме больше не было ни души. Грязные занавески, повсюду бумажный хлам, на полу еще валялись трупики бутылок, – очевидно, Летьен решил провести осеннюю уборку. И легкий запах прогорклой еды…

Хозяин казался и смущенным, и подавленным. Стоя посреди гостиной, он бросал на них вопросительные взгляды. Николя осмотрел соседние комнаты, просто чтобы убедиться, что Летьен здесь один, и протянул ему свернутую в трубочку распечатку, которую держал в руке. Паскаль оставался начеку, готовый ко всему, пусть даже их собеседник выглядел не опаснее слизняка. Толстяк развернул бесконечный список имен, и его правая рука сильно затряслась. Он вернул бумагу Николя и пошел налить себе стаканчик.

– И на каком основании вы ко мне лезете с этим списком два года спустя?

– Тринадцать трупов – достаточное основание?

Летьен замедлил движение, потом сильнее наклонил бутылку, пока стакан не наполнился на три четверти. Он наливал левой рукой – правую, дрожащую, он засунул поглубже в карман, – и горлышко звякало о край.