— После этого я обычно провожу пять минут в сауне, — говорит мне Джиджи.

Ее взгляд встречается с моим, и я не могу сдержаться, чтобы не приподнять губы.

— Показывай дорогу, — говорю я.

Мы спускаемся на две двери вниз, в сухую сауну. Когда мы заходим внутрь, я ощущаю на коже райский жар. Джиджи устанавливает таймер на пять минут, затем бросает на меня любопытный взгляд.

— У тебя когда-нибудь был секс в сауне?

Будь я проклят, если мой член не ухватится за эту идею.

Однако я сохраняю хладнокровие.

— Очень самонадеянно с твоей стороны думать, что я собираюсь заняться с тобой сексом здесь.

У нее отвисает челюсть.

С насмешливой ухмылкой я прохожу мимо нее и сажусь на верхнюю скамейку. Это прекрасное тепло после холодной ванны. Мои поры раскрываются, и это фантастическое ощущение. У меня все еще болит после вчерашних ударов, но не так сильно, как раньше. Тело — невероятная машина.

Словно в наказание мне, Джиджи садится на другую скамейку. Мы сидим лицом друг к другу на небольшом пространстве. Мой взгляд фокусируется на крепких бедрах, выступающих из-под ее черного купальника.

— Мне нравится этот купальник, — говорю я.

— Чушь собачья. Он совершенно пуританский.

— И поэтому он мне нравится. Он полностью закрывает тебя. Заставляет меня представлять все, что под ним.

— Ты видел все, что есть под ним.

Я ухмыляюсь.

— Чертовски верно.

— Что ты потом делаешь? — Она делает паузу. — Подожди, дай угадаю. Держу пари, ты идешь домой писать грустные стихи, а потом слушать свой death metal..

Я заливаюсь смехом.

— Я буду работать над статьей по истории Великобритании, и это все. Я бы пригласил тебя зайти, но ребята будут дома. — Одна бровь приподнимается. — Я мог бы прийти к тебе в общежитие, если хочешь.

— Может быть, попозже вечером? У меня есть планы.

— Да, и что ты задумала?

Она секунду смотрит на меня. А потом:

— Я не хочу говорить.

Что, конечно же, возбуждает каждую капельку любопытства в моем теле.

— Ну, теперь ты должна мне сказать.

— Не-а. Потому что ты сделаешь какой-нибудь язвительный комментарий по этому поводу, а это одна из моих любимых вещей в мире, и я не позволю тебе ее порочить.

— Ничего себе, используешь модные словечки.

— Ты думаешь, порочить — это модное слово? Тебе нужна помощь со словарным запасом? Если да, я составлю список слов. Еще могу одолжить несколько книг без картинок, при условии, что ты умеешь читать.

Я фыркаю.

— Я много читаю.

— Угу.

— Читаю. Ты была у меня дома. У меня на столе лежали книги.

— Все были похожи на учебники.

— Некоторые из них и были. Остальные были документальными книгами. Материалы по истории.

— История! Хорошо, — говорит она, ободряюще кивая. — Вот. Вот так ты заведешь разговор с моим отцом.

— Что ты имеешь в виду?

— Он такой любитель истории. Он постоянно заставляет нас смотреть эти занудные документальные фильмы. И этим летом в Тахо, он заставил всех, даже гостей, посмотреть двухсерийный фильм о старых авианосцах.

Я сажусь прямее.

— Черт возьми. Это такой классный...

— О Боже мой, — перебивает она. — Видишь? Вы двое были бы лучшими друзьями.

— Я не буду говорить с Гарретом Грэхемом об истории. Только о хоккее.

— И это твоя проблема. Когда ты увидишь его в следующий раз, я хочу, чтобы ты сказал: Эй, так что насчет тех женщин-водителей скорой помощи в Первую мировую.

Я не могу сдержать резкий приступ смеха. Не думаю, что я когда-либо так много смеялся с кем-то еще.

— Я этого не сделаю, — сообщаю я ей.

— Просто предлагаю.

Наш таймер срабатывает, и мы оба встаем. Когда она поворачивается к двери, я восхищаюсь ее задницей, не в силах удержаться от того, чтобы подойти к ней сзади.

Я обхватываю ладонями эти упругие щечки, кладя подбородок ей на плечо.

— Я люблю твою задницу.

Она поворачивает голову, чтобы улыбнуться мне. Я не могу удержаться, чтобы не поцеловать идеальный изгиб ее рта, пока обхватываю ладонью сладкий изгиб ее задницы.

Джиджи пытается повернуться ко мне лицом, но я удерживаю ее на месте.

— Нет. Оставайся вот так.

Я слышу, как ее дыхание прерывается, когда я придвигаюсь еще ближе. Теперь мой пах прижимается к ее заднице, и она извивается под ним. Я просовываю палец под полоску ткани, прикрывающую ее, поглаживая его по пухлой ягодице. Такая гладкая. Идеальная.

Я веду ее обратно к скамейкам. Беру свое полотенце и растягиваю его на деревянном сиденье.

— Наклонись, — шепчу я. — Руки на полотенце.

— Что, если кто-нибудь...? — Ее взгляд устремляется к двери.

— Тогда нам придется действовать очень, очень быстро, правда?

Что, скорее всего, не будет проблемой для моего пульсирующего члена.

Мне не терпится кончить, и я знаю, что она чувствует, как он напрягается у нее на заднице. Эрекцию я не смог бы скрыть, даже если бы попытался. Я толкаюсь вперед, слегка толкая барьер ее купальника. Она снова пытается повернуться, и я ожидаю, что она скажет мне остановиться. Сказать, что это слишком опасно. Да, сегодня воскресенье, и здание в основном пустует. Но оно не совсем пусто. Здесь есть люди, и любой из них может войти в любой момент.

Но она удивляет меня. Когда она оборачивается, ее глаза горят.

Она слизывает капельки пота с губ и говорит:

— Используй меня.

На моем лице расплывается улыбка, потому что это то же самое, что я сказал ей перед тем, как мы занялись сексом. И потом еще раз во время него.

Есть что-то такое первобытное в том, чтобы услышать эти два слова, слетевшие с ее губ.

Используй меня.

Я делаю вдох, но кислород не поступает внутрь. Но я задыхаюсь не от затуманенного воздуха в сауне. Это неподдельная похоть сжимает мне горло.

Я потираю переднюю часть своих плавок. Толстый гребень натягивает материал. Я тверд, как гранит. Затем я отодвигаю в сторону вырез ее купальника и провожу пальцем по ее щели. Она мокрая для меня.

Джиджи резко вдыхает. Капли воды стекают с ее лица, прилипая к ключицам. С выпяченной задницей она практически приподносит мне свое скульптурное тело. Отдается моей власти. И я хочу ее растерзать.

Я вытаскиваю свой член и