Все удачно, но Владимир Ливанов успел заметить, что как минимум треть бомб с самолетов его эскадрильи легла за пределами заводской территории. Следовало разобраться, выяснить, почему мимо?

— Да, был грех, — признался Володя Земсков, — задержались на пару мгновений и сыпанули не тудыть.

— Эх, тудыть тебя растудыть, — насупился Ливанов, копируя манеру речи лейтенанта Земскова под дружный смех товарищей. — Твой экипаж на полигоне в яблочко отбомбился! Почему над целью мух не ловите?

— Шли замыкающими, — вступил в разговор штурман, — высота небольшая, когда первое звено отбомбилось, мы только поравнялись с целью. На земле взрывы, корпус, в который хотели засадить, дымом закрыло, да еще самолет Гордеева шел в нижнем горизонте, стабилизатором обзор закрывал. Вот и замешкались.

— Нечего виноватого искать, если сам ни фига не видишь, — при упоминании своего имени Дима Гордеев буквально взвился на дыбы.

— Тихо. Виноватых нет. Кто еще промахнулся? — Владимир примиряющим жестом положил руку на плечо Димы.

Экипаж Гордеева тоже отбомбился не лучшим образом. Стрелки видели, что самолет с номером «33» отклонился правее курса. Похоже, на совести лейтенанта и его штурмана несколько халуп рабочего прифабричного поселка.

Разговор продолжался минут десять. Разобравшись, кто и почему мазал, Ливанов оставил ребят обсуждать достоинства бомбометания с разных курсов, а сам направился в штаб полка. Подполковник Овсянников будет проводить свой разбор полетов, на этот раз только для комэсков. Скорее всего, разговор коснется штурманской ошибки, занесшей эскадрилью капитана Иванова на полсотни километров в сторону от цели. Так что десятка «ДБ-ЗФ» пришла к Рэдингу последней и отбомбилась по уже полуразваленным корпусам.

В сотне метров от домика штаба Владимира догнал чуть запыхавшийся Дима Гордеев.

— Подожди, разговор есть. Помнишь, я позавчера рассказывал?

— Если ты о Гайде, то нечего беспокоиться, как заподозрил, так и отстанет. — В душе Ливанов лукавил, но не мог себе позволить выдать свои опасения.

— Не боишься? А если что с девушками случится?

— Слушай, какое отношение наш особист имеет к Элен и Саре? — раздраженно буркнул Ливанов.

В действительности он понимал, что Гордеев в первую очередь опасается за свою любимую Сарочку. Влюбленные слепы, но при этом не безумны. Дмитрий пытался сыграть на естественных чувствах товарища, убедить его действовать совместно. Другое дело, сам Ливанов не хотел играть роль наживки. Потому что в случае чего пострадать может Элен, а Владимир этого не хотел.

Это он только перед Димкой заявлял, что особиста местным бояться нечего. В действительности у Гайды хорошие контакты с немецкой военной полицией. Пусть такие вещи не афишируются, но слухи ходят, парни из аэродромной охраны много чего видели.

— Сегодня в увольнение пойдем?

— Надо отпроситься. Ты предлагаешь предупредить девушек?

— Нет, Володя, ты неправильно понял, — замялся Гордеев, — если удастся выбраться в город, надо быть осторожнее, смотреть по сторонам. Ну, ты понимаешь.

— Ну, ты даешь! За нами следят?! — Владимир от изумления аж присвистнул. С сомнением оглядев товарища, он продолжил: — Давай не будем загадывать. Уж извини, но Гайда мужик нормальный, с пониманием.

— А если не наши, а немцы?

— И что с того? Какое им дело до советских летчиков и их девушек? — Продолжать разговор не хотелось. Гордеев явно обеспокоен судьбой своей возлюбленной и сейчас волнуется, как наседка на яйцах. Смотреть противно.

Отвязавшись от приятеля, старлей поспешил в штаб. Командиры подтягивались один за другим. Последним в комнату ввалился капитан Иванов. Его эскадрилья только что приземлилась, и раскрасневшийся капитан рванул на совещание, даже не заглушив моторы самолета. Андрей Сергеевич справедливо полагал, что комполка начнет разбор полетов с ошибки штурманов первой эскадрильи. Ошибка для опытных, изучивших Англию вдоль и поперек авиаторов, по мнению комэска, постыдная.

Нет, Иван Маркович даже не коснулся промахов и конфузов прошедшей ночи. Подполковник коротко подвел итоги вылетов и удовлетворенным тоном заметил, что, судя по всему, на Рэдинг их больше не пошлют. Механический завод приказал долго жить, и надолго.

Главным, ради чего Овсянников собрал старших специалистов и комэсков, было запланированное на сегодня прибытие гостей. Впрочем, все уже и так знали, что к нам перебазируется военно-транспортный полк. Тем более, что развернутая майором Вайкулисом бурная деятельность по расширению стоянок, насыпке валов новых капониров и сооружению временного жилья просто не могла остаться незамеченной.

У людей появлялись вопросы. Помполит отметил, что среди рядового и младшего начальствующего составов со вчерашнего дня распространяются сплетни о переформировании полка в дивизию. Некоторые поговаривают, будто полк перевооружат на «ТБ-7» или даже на немецкие «Хейнкели».

Недостаточная информированность всегда порождает самые нелепые и фантастичные слухи. Такова человеческая природа. Присутствовавший на совещании капитан Гайда обратился к командирам с просьбой довести суть происходящего до сведения личного состава и при этом не забывать о секретности. Все все понимают, все знают, что мы не у себя дома, но, тем не менее, некоторые несознательные бойцы и младшие командиры могут сболтнуть лишнего. Отвечать же придется непосредственным командирам.

— Надеюсь, вместе с самолетами подкинут людей, — пробурчал военинженер вторанг Селиванов.

— Будут люди, не беспокойся, Аристарх Савельевич, — успокоил инженера Овсянников, — транспортники будут со своими ремонтниками и механиками. Матчасть тоже обещают подкинуть.

— И еще одно, — особист поднялся на ноги и, заложив руки за пояс, произнес по слогам: — Все, абсолютно все должны знать, что к нам перебрасывают бомбардировочный полк. Усекли?

— Кто должен знать? — прищурился капитан Иванов. Комэска неприятно поразила резкая перемена манеры разговора оперуполномоченного.

— Это означает, что я разрешаю аккуратно «проболтаться» местным, если вдруг кто-нибудь будет навязчиво любопытен и неприлично дружелюбен.

— Интересно девки пляшут, — буркнул себе под нос Ливанов.

Старлея меньше всего волновала обеспокоенность Гайды соблюдением секретности, спать не хотелось, а вот взять увольнение и вместе с Максом и Димой махнуть в город — дело стоящее. Главное — вернуться домой до ужина, Владимир чувствовал, что следующая ночь будет загруженной. Иван Маркович опять назначит два вылета, один за другим. Благо ночи длинные, цели в последнее время назначают в Южной Англии, полетное время невелико. А спать будем после ужина и между боевыми заданиями, пока механики баки заливают и бомбы подвешивают.

* * *

На следующий день после приезда Владимир отправился гулять по родному городу. Выходить на морозец с утреца не хотелось, но все Ливановы сразу после завтрака собрались на работу. Сидеть дома в гордом одиночестве и слушать радио Володе тем более не хотелось. Не для того отпуск даден.