Подходившие к КП по одному летчики дальнебомбардировочного полка первым делом пытались насесть на своего командира и выпытать, когда и куда следующий вылет. Ребята были возбуждены и рвались в бой. Всем хотелось повторить успех первого за эту ночь удара.

Сам Овсянников в небо не поднимался, командовал с земли, но уже успел составить свое собственное мнение о результатах удара. Если разведка не ошиблась, а штурманы не промахнулись — полк действительно разбомбил аэродром в Дарксфорде. И это если ребята по ошибке не вышли на ложную цель. Майор Чернов в небе над Каналом передал на землю подробный и точный доклад о налете, по его словам получалось, что самолетные стоянки точно накрыло бомбами, на земле замечены пожары, вражеская ПВО ведет ураганный неприцельный огонь.

Что ж, одну работу мы сделали, остается дозаправить самолеты, принять бомбы и лететь на Турнхаус. Начиная с этой ночи, корпус переключился со стратегических объектов на работу по военным объектам. Для летчиков это означало — короткие вылеты в ближний тыл противника, поиск аэродромов, военных лагерей, железнодорожных станций, районов сосредоточения войск, и так по два-три раза за ночь.

Для командования же смена профиля означала новую головную боль. Слишком велика вероятность ошибки, слишком велик риск, что осветители и разведчики выведут ударные группы на ложные цели или не имеющие особого значения населенные пункты. А это означает, что люди рисковали зря и на следующую ночь опять придется искать те же самые объекты.

Аэродром бурлил. Летное поле освещено, в начале посадочной полосы в небо упирается столб света мощного зенитного прожектора. Именно такие моменты Овсянников не любил. После английских налетов он глядел на небо с опаской. Аэродром и все постройки прекрасно видны, идеальная цель для стремительной атаки бомбардировщиков.

Мало того — осветители и прожектора слепят зенитчиков и наблюдателей. Сейчас они не видят даже звезд над головой. На посадку заходят наши самолеты. Гул моторов над головой. На летном поле и у стоянок суета, заправщики снуют, бомбардировщики стоят открыто, на земле лежат тонны бомб. Опасный момент, свалившаяся с неба эскадрилья «Бленхеймов» или «Веллингтонов» может натворить дел.

Ко всему прочему подполковника раздражала неразбериха с подготовкой к вылету двух полков одновременно. Да тут еще полчаса назад пришлось выделить три машины для перевозки прибывших по железной дороге десантников. Первая партия должна подъехать к воротам с минуты на минуту.

— Проклятье! — невольно срывается с губ подполковника.

Все не вовремя, все скомкано и делается через задницу. Вновь прибывших людей приходится где-то размещать. Бараки и палатки для них готовы, но нужны еще постели, горячая еда к утру, надо выделить время для разговора с командиром десантников, сразу объяснить прибывшим правила поведения на воздушной базе, провести кое-какой ликбез по технике безопасности.

— Товарищ подполковник, телефонограмма из штаба дивизии, — докладывает дежурный.

— Читай! — Из-за шума в помещении штаба и на крыльце Овсянников не расслышал телефонный звонок.

— Генерал-майор Семенов требует разделить полк на две группы и нанести удары по аэродромам Турнхаус и Мидлтон. Время вылета прежнее.

— А время на штурманскую прокладку? — горько усмехается подполковник.

— Сообщают, что ваш рапорт о присвоении новых воинских званий и присвоении правительственных наград удовлетворен, — невозмутимым тоном продолжает младший лейтенант, — рапорт комдива тоже удовлетворен.

— А это еще что такое?

— Вам, товарищ полковник, и подполковнику Чернову присвоены очередные звания, — в глазах дежурного играют бесовские огоньки. Знает, чертяка, как новость подать.

— Поздравляю, полковник! — первым реагирует Андрей Иванов.

— Да иди ты! — Овсянников пытается отмахнуться от комэска, но не тут-то было.

Командира полка окружили со всех сторон.

— Поздравляем с полковником, товарищ командир!

— Давно пора. Теперь в звании с самим комкором сравнялись, — расплылся в широкой белозубой улыбке верный Савинцев.

— Благодарю, ребята. Спасибо вам большое. — Овсянников попытался улыбнуться.

На глаза Ивана Марковича навернулись предательские слезинки. Пожимая протянутые руки, полковник не знал, что говорить. Слишком все неожиданно. Семенов-то! Ну, генерал! Ну, удружил! Сколько с ним спорили и ругались, сколько раз Овсянников был готов к тому, что его снимут с полка, а вот ведь как все повернулось. И ни одним словом черт не обмолвился!

Полковник Овсянников протолкался на крыльцо. Ему остро хотелось вдохнуть полной грудью свежий ночной воздух. Ребята все поняли и вежливо расступились, уважая право командира на минуту одиночества. Подходивших к штабу летчиков аккуратно перехватывали, предупреждали и просили пока не докучать Ивану Марковичу. Впрочем, судя по доносящемуся до крыльца шепоту, просто так товарищи от командира не отстанут. За обедом поднимут здравицу, если не вином, так виноградным соком. Появилась в полку такая мода.

Самому Овсянникову было грустно. Вроде бы должен радоваться, ан нет, на душе кошки скребли. Молодежь еще не понимает, а комполка прекрасно знал — присвоение очередных и внеочередных званий частенько происходит перед жестоким сражением, решающей битвой. Старый как мир способ стимуляции энтузиазма командиров. И как всегда, это дело предвещает только огонь и кровь. Дополнительный прямоугольник в задаток за бросаемые в огонь эскадрильи.

Спокойно докурить Овсянникову не дали. К крыльцу протолкались капитан Гайда и незнакомый командир в пехотном обмундировании, но с малиновыми околышками ГБ.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться.

— Товарищ полковник, — выкрикнули из толпы летчиков.

— Поздравляю, Иван Маркович, — моментально отреагировал особист.

— Нечего. Пошли в кабинет, — недружелюбно пробурчал в ответ Овсянников.

Прибывший с оперуполномоченным широкоплечий, под два метра ростом, атлетически сложенный капитан госбезопасности отрапортовался как командир батальона ВДВ Верхотин. Десантник вежливо поздравил Овсянникова с присвоением и попросил уделить немного времени: разъяснить, куда заселять людей.

— Найди майора Вайкулиса, — комполка повернулся к стоявшему у дверей посыльному, — живо!

— Извини, у нас сегодня аврал, — поддержал командира Михаил Гайда, можно было заметить, что он быстро перешел на «ты» со старшим по званию. Капитан ГБ соответствует армейскому подполковнику.

— Я заметил, — кивнул десантник и тихонько спросил: — У вас здесь каждую ночь такой шум?

— Почти каждую, если погода позволяет.

— Сейчас придет командир БАО, — проговорил Овсянников. Иван Маркович успел обратить внимание на то, как быстро особист нашел общий язык с новоприбывшим, — он все покажет, расскажет и расквартирует. Ваш батальон ставится на довольствие, жилье есть. Пусть времянки, но крыша не течет, и печки сварганили.