В полной мере соответствовать этому девизу власть не сумела, но и напор со стороны радикальной оппозиции был для России действительно невиданным.

Не всегда удачными являлись и кадровые решения Александра II. В разгар студенческих беспорядков власть, например, не нашла ничего лучшего, как назначить на должность министра народного просвещения адмирала графа Путятина. Как замечает в своих мемуарах Дмитрий Милютин, адмирал даже между моряками слыл «за человека крайне сурового и строгого до жестокосердия». Трудно представить себе фигуру более неудачную при сложившихся тогда обстоятельствах.

Тот же Милютин вспоминает:

Если внимательно проанализировать предложенные тогда адмиралом нововведения, то окажется, что большинство из них не столь уж абсурдно (английский «колледж» совсем не дурной ориентир), просто крайне неудачно были выбраны время, методы и тон: команда «свистать всех наверх!» в университете звучала неуместно. В результате студенческие волнения не прекратились, а лишь обострились, в Петербургском университете дело дошло до прямых столкновений сначала с полицией, а затем и с войсками.

Справедливости ради следует, правда, заметить, что ситуация в университетах не улучшилась и после того, как на министерский пост власть назначила человека сугубо гражданского, безусловно толкового и порядочного, выпускника Царскосельского лицея. О характере нового министра Александра Головнина говорит, например, тот факт, что, получив свой пост, он отказался от огромной казенной квартиры, где жили все его предшественники, и отдал ее в распоряжение одной из гимназий, нуждавшихся в дополнительном помещении.

Новому министру также пришлось вести образовательную реформу, преодолевая хаос и беспорядки. Учитывая все эти немалые сложности, можно считать, что и на этом направлении власти удалось сделать немало. Русская школа приобрела при Александре II европейские черты. Помимо университетов свои новые, современные уставы получили также гимназии. Появилось положение о народных начальных училищах. Женские училища стали открытыми для всех сословий. В Петербурге, Москве и ряде других крупных российских городов возникли педагогические курсы и Высшие женские курсы.

В отличие от адмирала либеральный министр действовал максимально тактично. Он не только провел широкое обсуждение проекта нового университетского устава, но даже направил для изучения этого вопроса в Германию, Швейцарию и Францию профессора Петербургского университета, известного российского историка и публициста, сторонника реформ Константина Кавелина.

Не помогло и это. Студенты одинаково бурлили как при адмирале, так и при либерале.

Это случается, когда переходный возраст накладывается на переходный период.

Хотя в историю Александр II вошел главным образом благодаря отмене в России рабства, однако недаром и все остальные его реформы получили название «великих». К этому следовало бы добавить для ясности, что все они, хотя и учитывали российские реалии, делались все же в своей основе по европейским лекалам.

Если Николай Милютин блестяще проявил себя в ходе крестьянской реформы, то его брат Дмитрий – на посту военного министра. Поражение в Крымской войне и крестьянская реформа потребовали коренных изменений в области военного строительства. Уже в самом начале царствования были уничтожены военные поселения (наследие еще аракчеевских времен), полностью отменены телесные наказания, срок службы сокращен с 25 до 15 лет и проведена серьезная реформа общего военного образования.

Далее последовали еще более решительные перемены: в 1864 году в России ввели военно-окружное управление (со временем появилось 14 военных округов), а в 1874 году вышел Устав о воинской повинности, что означало в военном деле поистине революцию. Старая рекрутская система, основанная на крепостном праве, уступила место общепринятому в Европе порядку. С этого момента все мужское население империи, без различия состояний, подлежало воинской повинности, начиная с 21-летнего возраста. Сама повинность состояла «в пребывании в течение 6 лет в строю, 9 лет в отчислении (то есть в запасе) и до 40-летнего возраста в ополчении».

Стремясь сократить военный бюджет и одновременно усилить боеспособность вооруженных сил, Милютин провел в армии значительное сокращение ее штатов и серьезную реорганизацию. Потерпев поражение в войне, Россия внимательно следила теперь за военным потенциалом остальных европейских держав и, исходя из этого анализа, разрабатывала свою собственную стратегию в области военного строительства.

Сам министр, объясняя позже главные цели реформы, писал:

Иначе говоря, Милютин занялся созданием принципиально новой для России массовой армии буржуазного типа.

Параллельно структурным преобразованиям велась работа и по перевооружению армии. Процесс этот в эпоху Александра II шел непрерывно. Едва в 1868 году на вооружение русской армии поступила винтовка Бердана № 1 конструкции американца Хайрема Бердана и русских офицеров Александра Горлова и Карла Гунниуса (чтобы улучшить оружие, русские офицеры специально выезжали в США), как уже через два года ей на смену пришла более совершенная винтовка Бердана № 2. Теперь уже сам американский оружейник побывал в России, чтобы представить свое новое изобретение. Кстати, американским оружием в это время пользовались и русские офицеры: в 1877 году в русской армии насчитывалось 77 тысяч револьверов Смита – Вессона.

Обмен техническими идеями в области вооружений между Россией и Западом в этот период происходил очень интенсивно. Пока американцы оснащали своей винтовкой и револьверами русскую армию, русский изобретатель Владимир Барановский сконструировал первую в мире скорострельную пушку и облегченную 6-ствольную картечницу, она по всем показателям превосходила известную американскую картечницу Гатлинга. В то же время «отец металлографии» Дмитрий Чернов нашел такой способ обработки стали, который помог избавиться от частых разрывов орудийных стволов при стрельбе. Теорию Чернова использовали металлургические заводы всего мира.