В январе 1869 года военный министр Милютин с удовлетворением констатировал:

Другое дело, что путь нового изобретения от конструкторского бюро до армейского склада был в России тогда небыстрым. К моменту нового противостояния с Турцией в 1877 году перевооружение армии полностью закончить не удалось. Например, производство дальнобойной полевой артиллерии, столь необходимой армии, до войны так и не наладили, хотя пушку этого образца сконструировали русские.

Схожие реформы в этот период проходили и в военно-морском ведомстве, которое курировал брат царя Константин Николаевич. В своем отчете по морскому ведомству за 1855–1880 годы великий князь с понятной гордостью резюмировал:

Оценка, данная великим князем состоянию русской промышленности на конец царствования Александра II, вполне объективна. И в этой области удалось сделать немало. Россия по-прежнему отставала здесь по многим параметрам от Запада, поэтому и не могла выполнять морские заказы «так легко и быстро», но разрыв значительно сократился. Что же касается самой технической мысли, то здесь русские не только не отставали от западных ученых и конструкторов, но уже и обгоняли их в ряде направлений.

Росту производства в значительной мере способствовало и то, что в противоположность предыдущей, николаевской, эпохе, дверь на Запад широко и гостеприимно открыли. Иностранцев в их правах и обязанностях (торговля, промышленность, владение недвижимостью) полностью уравняли с русскими подданными. Исчезли проблемы с загранпаспортами и у самих русских.

Все это позитивно сказалось и на внешней торговле. Историк Татищев приводит следующую статистику:

Многие крупнейшие проекты того времени осуществлялись русскими промышленниками и банкирами совместно с иностранным капиталом. В состав Главного общества российских дорог наряду с российскими участниками входили крупнейшие в те времена заграничные банкирские дома: Гопе (Амстердам), братьев Перейра (Париж), братьев Беринг (Лондон).

Укреплялась связь с Западом в это время и в самом прямом смысле. В 1874 году делегат русского правительства участвовал в Международном конгрессе в Берне, где 22 государства образовали Всемирный почтовый союз. В состав союза вошла и Россия, строго выполнявшая все взятые на себя обязательства. То же самое касалось и телеграфной связи. В начале царствования Александра II в России имелось всего лишь три телеграфные линии, а к концу его правления русская сеть по протяженности занимала уже первое место в мире. Достичь этого помогли все те же иностранные инвестиции. Александр II раскрепостил в России не только крестьян, но и капиталистов.

Прославила Александра II и судебная реформа. Западное влияние здесь столь очевидно, что говорить о преобразованиях в этой области подробно вряд ли стоит. Дореволюционные аналитики констатировали:

Добавлю лишь, что передовая судебная система (в том числе и гласный суд) появилась в то время даже в таком корпоративно закрытом институте царской власти, как армия. Судебный корпус здесь сформировали из выпускников Военно-юридической академии, специально созданной для этих целей.

Наконец, едва ли не самой европейской по своему характеру из всех преобразований эпохи Александра II стала реформа местного самоуправления или, иначе говоря, земская реформа. Именно эта реформа, хотя речь здесь вроде бы шла о забытой всеми российской глубинке, оказалась важнейшей в деле приобщения русских людей к европейским стандартам общественной жизни.

Мотивов для проведения земской реформы было несколько. Во-первых, она становилась неизбежной после отмены крепостного права. Если ранее делами крепостных ведали помещики, то теперь без надзора и помощи оказались свыше двадцати миллионов российских граждан. В помощи нуждались бывшие крепостные, а в надзоре за ними – помещики, крайне обеспокоенные новой, непривычной для них ситуацией.

Во-вторых, стало очевидным, что Россия не может дальше управляться исключительно из столицы и с помощью лишь бюрократических рычагов. Административно-бюрократический аппарат в регионах местные проблемы интересовали мало, провинциальный бюрократ жил, по меткому выражению тогдашних либералов, «рылом кверху», то есть глядя лишь на вышестоящую власть: оттуда им на голову сыпались приказы, должности, награды и выговоры. Смотреть по сторонам не было ни времени, ни интереса.

Центру следовало поделиться с местами хотя бы частью своих полномочий. Западная Европа пошла по этому пути уже давно, Наполеон III не без оснований утверждал: «Направлять можно издали, управлять можно только вблизи». Что было верно для Франции, то было вдвойне верно для огромной России. Наполеону вторили и русские либералы, обращавшие внимание власти на то, что «централизация хороша только весьма хорошая, а самоуправление сносно и посредственное».