И потому я предполагаю, что, возможно, вся история Биснаги была продиктована нашей потребностью – моей потребностью и потребностью всех тех, кто был до меня, – доказать, что мы равны – нет! что мы лучше! – высокомерных царевичей вроде этого. Не важно, каких богов они чтят. Их снобизм и убежденность в собственном кастовом превосходстве – вот что должно быть повержено. Лишь один общественный класс по-настоящему важен – класс победителей. Вот почему я воюю. Возможно, Хукка и Букка сражались не за это. Ты скажешь мне, прав я в этом или нет. Но лично для меня причина такова”.

И Кондавиду пала; сын Пратапарудры совершил самоубийство, а царица оказалась пленницей Кришнадеварайи. Однако он – возможно, желая доказать, что не является варваром, – обращался с ней и ее свитой учтиво, он вернул их своему врагу целыми и невредимыми, с посланием, в котором говорилось: “Вот так мы обращаемся с врагами в нашем царстве, где правит любовь”. После Кондавиду, одерживая победу за победой, Кришнадеварайя демонстрировал безграничную доброту по отношению к своим поверженным соперникам, словно настоящим полем битвы стал для него этикет.

– Видите ли, – в какой-то момент посоветовал ему обеспокоенный Тиммарасу, – исключительно ради соблюдения традиции, того, что является общепринятым, было бы целесообразно время от времени отрезать по нескольку голов, набивать их соломой и возить по региону. Это то, чего ждут люди. Виселицы, пытки, обезглавливания, головы на палках… Люди наслаждаются спектаклем победы. Страх – эффективный инструмент, а вот хорошие манеры на самом деле не вызывают уважения.

Вняв этому совету, Кришнадеварайя отправился маршем на север и разрушил Каттак, столицу Пратапы. По этому случаю он санкционировал казнь ста тысяч защищавших город солдат.

– Вот, – свирепо заявил он своему главному министру, – столько же обезглавленных, сколько было за весь великий давний поход Ашоки на Калингу. Это тебе.

Однако он распорядился, чтобы мирным жителям города не было причинено никакого вреда. Он также, в качестве искупления, пожертвовал множество золотых монет всем близлежащим храмам. И потому – несмотря на сотни тысяч отрубленных голов – он верил, что сумел сохранить репутацию царя, побеждающего любовью.

(Нет, не сумел.)

Пратапа взмолился о мире. При подписании договора на холме Симхачалам Кришнадеварайя впервые встретился со своим побежденным противником лицом к лицу и задал ему один простой вопрос:

– Так ты теперь видишь, разве нет, что мы с тобою одинаковы, ты и я, что мы смотрим друг на друга, как в зеркало, и что разницы между нами нет?

Пратапарудра понял, что его вынуждают извиниться за то, что он акцентировал внимание на пропасти, разделяющей его собственную династию и царей Биснаги, – пропасти в классовой принадлежности, династической истории и касте. И предпринял последнюю попытку избежать этого унижения.

– Должен признаться, – заявил он, – что не замечаю этого сходства.

– Раз ты так слеп и тщеславен, – в ярости заорал в ответ Кришнадеварайя, – тогда давай порвем эту бумажку, и я сожгу твою поверженную империю дотла, и убью всех членов твоей семьи, всех, кого найду, начиная, естественно, с тебя.

Пратапа склонил голову.

– Я заблуждался, – ответил он, – теперь, присмотревшись, я вижу, что мы совершенно одинаковые.

Согласно одному из пунктов мирного договора, Пратапарудра отдал свою дочь Туку в жены Кришнадеварайе. Тирумала Деви, присутствовавшая на встрече для заключения мира, была в ярости. Она ворвалась в царский шатер и начала поносить царя.

– Во-первых, – заявила она, – это оскорбление по отношению ко мне. А во-вторых, неужели ты так глуп, что не видишь, что этот “брак” – часть заговора против тебя?

Кришнадеварайя пытался успокоить ее, но и на самой свадебной церемонии Тирумала Деви вмешалась, когда Тука собиралась накормить царя традиционной сладостью. Тирумала Деви настояла, чтобы сначала ее кусочек отведал пробовальщик, и когда он свалился мертвым, попытка убийства была предотвращена.

– А я тебе говорила, – заявила Тирумала Деви перепуганному царю.

Тука даже не пыталась отпираться от того, что принимала участие в покушении. Вместо этого она закричала:

– Как может этот низкопробный человек, этот царь из трущоб, жениться на такой высокородной особе, как я?

После этого ее отправили в самую отдаленную часть империи доживать свои дни в одиночном заключении, и потерявший голову от ярости царь приказал сделать ее покои совершенно неудобными, а пищу, которую будут ей давать, настолько невкусной, насколько это только возможно.

– Не беспокойся, – сказала Тирумала Деви, – я позабочусь об этом.

В своей книге Пампа Кампана не рассказывает напрямую, чем закончилась история Туки, однако серьезный намек на это содержится в следующих строках:

Не вводи Мадам Яд во искушение,

Стремясь заделаться отравительницей,

Иначе твою судьбу может решить

Твоя собственная глупость.

Шесть лет прошло с тех пор, как Кришнадеварайя покинул Биснагу, став во главе своих мужчин (и женщин). И вот теперь наконец настало время вернуться домой.

18

Вернувшись домой, Кришнадеварайя обнаружил, что за время управления регентом город Биснага превратился в волшебное место, о котором всегда мечтала Пампа Кампана. Его богатство можно было увидеть во всем – в нарядах жителей, в доступных товарах в лавках, но более всего – в обилии языков, достигшем апогея благодаря великим поэтам, которым Пампа Кампана предоставила дома для жизни и сцены для творчества. Торговые суда из Биснаги отправлялись по всему миру, они разносили известия о чудесах Биснаги, и вот уже заморские гости – купцы, дипломаты, путешественники – толпятся на ее улицах, превознося ее красоту и сравнивая ее – в ее же пользу – с Пекином или Римом. Любому человеку можно приезжать сюда, уезжать и жить по собственной вере. Великое равенство и справедливость соблюдаются по отношению ко всем, не только правителями, но и обычными людьми по отношению друг к другу. Эти слова написал рыжеволосый и зеленоглазый гость из Португалии по имени Гектор Барбоса, обосновавшийся в Кочине и заехавший в Биснагу писец и переводчик с языка малаялам, последняя из инкарнаций чужеземцев, населявших жизнь Пампы Кампаны. На этот раз она, однако, устояла перед его чарами.

– Мне уже хватило твоих возвращений, – заявила она озадаченному Барбосе. – У меня есть дела, которыми следует заняться.

И все же она позволила ему рассказывать ей истории из своих путешествий. Через Барбосу и других новых приезжающих до нее доходили слухи о странностях того далекого мира – к примеру, о городе под названием Турин, расположенном далеко на севере в месте, которое называют Европой, где в огромных количествах выпекают пряники и где появился человек,