Он так и сказал – я со всем разберусь. Так говорил тете Насте дядя Витя, когда хотел успокоить или подбодрить. И это были не пустые слова. Не говорят пустые слова таким тоном…

– Клим, – Анна накрыла его ладонь своей, – ты не знаешь. У него ружье, он очень опасен.

– Я знаю. Я все знаю, Анюта. Ты, главное, не бойся.

– Чего?

– Ничего не бойся. Тут всякое может привидеться. – Он говорил странные вещи, но напугать Анну его слова не могли. Не сейчас, когда Клим рядом.

– Я не боюсь.

– Вот и хорошо. Тогда пошли. Я вперед, ты за мной. – Клим шагнул в темноту, но руку Анны не отпустил, словно боялся потерять. – Там были зеркала? – спросил вдруг.

Откуда ему знать про зеркала? Что вообще он знает?

– Были.

– Ты не смотрела в них, Анюта? – Руку ее он сжал так крепко, что сделалось больно. – Не смотрела?!

– Нет. Всеволод Кутасов посмотрел… Клим, он посмотрел и изменился. Мне кажется, он сошел с ума.

– Кутасов с Подольским заодно? – Хватку свою он ослабил, наверное, почувствовал, что Анне больно.

– Был заодно, до тех пор…

– Пока не заглянул в зеркало, – закончил за нее Клим.

– Да. И мне показалось, что… Миша, – произносить это имя было тяжело, – показалось, что он знал, что случится, но Всеволода не остановил.

– Знал. – В темноте Анна скорее почувствовала, чем увидела, как Клим кивнул. – Ему нужна ты.

– Зачем? – Она ничего не понимала. С ней и вокруг нее творилось что-то странное.

– Это долго объяснять. – Клим шел вперед и тащил Анну за собой. – Запомни только одно, что бы ни случилось, ты не должна смотреть в те зеркала. Ты поняла меня, Анюта? Не смотри в зеркала! – Голос его был требовательный и настойчивый. Уж он-то точно знал больше, чем она. – Обещай мне.

– Обещаю. – Нет смысла вести споры сейчас, когда мастер Берг в беде. Но потом она заставит Туманова рассказать ей все.

А Туманов тем временем ускорял шаг, словно бы видел то, что не видела Анна. Он не натыкался на стены, не расшибался об острые камни, он шел быстро и уверенно, словно знал, куда именно следует идти, как будто кто-то разматывал перед ним волшебный путеводный клубочек. Мысль была странной, дикой даже, но Анна всмотрелась в темноту перед Тумановым. Был клубочек! Белый, словно из волос сплетенный, светящийся слабым синеватым светом, он катился по каменному полу, указывая путь. Нет, не по полу – над полом. Клубочек из волос скользил по воздуху…

– Что это? – спросила она шепотом, пытаясь клубочек поймать.

– Не трогай! – Туманов дернул ее на себя. Сильно дернул, грубо даже. – Не трогай… это.

– Куда он… оно нас ведет?

– Не знаю. – Прозвучало растерянно. Никогда раньше Анна не видела Туманова растерянным.

А подземелье тем временем менялось, узкий коридор расширился, а потом и вовсе превратился в пещеру с озером в центре. И свет здесь был иной, не мертвенно-голубоватый, а серебристый. Шел он снизу – от воды, и сверху – с неба. Высоко над головой Анна увидела пролом, в который заглядывала почти полная луна. Надо же, уже вечер.

– Ему нужен доступ к воде, – сказал Клим и сам же подошел к краю подземного озера.

– Кому? – Анна шагнула следом. Поверхность озера была гладкой, как зеркало, но не отражалось в ней ровным счетом ничего. Странно…

А клубочек куда-то исчез, словно его и не было.

– Тому, кого мастер Берг называет Желтоглазым. Анюта, это долгая история, я расскажу тебе ее потом. Или мастер Берг сам расскажет.

– …Ну, это уж как получится! – От этого голоса Анна вздрогнула, а Туманов даже не шелохнулся, словно бы знал, что Подольский непременно явится.

Явился. И не один – с мастером Бергом… Подольский держал его под руку, как заботливый племянник, но заботы в том не было никакой. Мастер Берг был ранен, по белой рубахе его расплывалось кровавое пятно, капли крови падали на каменный пол пещеры, а лицо, еще недавно румяное, покрывала смертельная бледность. На ногах он держался чудом, пожалуй, исключительно благодаря поддержке Подольского, на Анну с Климом смотрел виновато.

– Простите, дети, – сказал устало.

– Рано просишь прощения, старик! – Подольский усмехнулся и ткнул мастера Берга кулаком в раненый бок. Август Берг застонал, сложился пополам, но упасть ему не позволили. – Видишь, Аннушка, что ты наделала? – спросил Михаил ласково. – Хорошему человеку плохо из-за тебя. Но ты еще можешь все исправить. – Он сдернул с плеча сумку, швырнул к ногам Анны. – Тебе и сделать-то нужно самую малость – расставь зеркала по кругу, сама стань в центр.

– Не надо, девочка. – Голос Августа Берга звучал слабо, едва слышно. – Не слушай его.

– А господин Туманов тебе поможет. Я смотрю, ему нравится тебе помогать. – Подольский уже не улыбался, а скалился совсем по-звериному. – Вот и поможет. А не поможет, так я прямо у вас на глазах закончу то, что начал, – в руке Подольского блеснул нож, – прирежу вашего ненаглядного мастера Берга. Да ты не бойся, Аннушка! Говорят, ты особенная, тебе от тех зеркал ничего не будет, а человеку жизнь никчемную сохранишь.

Врал! Анна сердцем чувствовала, что врет. Никто из них живым из этой пещеры не выйдет, потому что у Подольского не только нож, но еще и ружье. А ее собственный нож забрал Туманов. Забрал и сейчас разглядывает как небывалую диковину, вертит в руках, хмурится. Нашел время!

– Хорошо! – сказала Анна и шагнула вперед, к самому краю подземного озера. – Я сделаю то, что ты просишь…

* * *

– …Хорошо! – сказала глупая добрая девочка и потянулась к сумке с зеркалами. А мальчишка так и остался стоять истуканом, не попытался ей помешать.

– Не надо. – Август из последних сил старался, чтобы голос его звучал громко. – Анюта, я уже не жилец. Не с такой раной…

Рана была смертельной. Зачем себя обманывать? В сознании Август оставался лишь благодаря заемной силе серебра. Да только силы той было немного… Продержаться бы.

– Не слушай его, Аннушка! Он-то, может, и не жилец, а вот женишок твой новоиспеченный за просто так сейчас рискует. – Сироткин сын издевался и чуял свою власть, гаденыш. – Помрет старик, и я возьмусь за господина Туманова. Он же ружьишко прихватить забыл, а я вот не забыл. И стреляю метко, можешь не сомневаться. Так что выбирать тебе, Аннушка, не приходится. Не одного, так другого убью. А то и обоих разом.

– Если убьешь, я и пальцем не пошевелю! – сказала девочка зло и сумку расстегнула. – А сам ты не боишься?

– Так я в зеркала смотреть не стану. – Сироткин сын снова ткнул Августа в бок, и тот не удержался от стона. – Делай, что велю!

Голос его эхом разнесся по пещере, отразился от каменных стен, вода в озере пошла рябью, вздулась пузырем. Плохо. Очень плохо… И мальчишка у этого гаденыша на прицеле… Где же албасты? Куда подевалась?