– Нет, я не одна из них, – ответила она.

Улица за ним была пустынна, но он то и дело оглядывался, точно боясь погони.

– Почему вы уцелели? – спросила Верейн, не зная, впустить его или нет. – Мы побывали во многих поселках и нигде не встретили ни души.

– Мы прячемся в погребе под таверной – нас там семеро, еда давно кончилась. Я вышел посмотреть, может, они ушли… А вы откуда? Как вы попали… – Он задумался в поисках подходящего ямурского слова и закончил: – В это образовательное учреждение?

– Мы культисты.

– Слава Бору! Вот не думал, что когда-нибудь обрадуюсь волшебникам.

«Мы не волшебники», – хотела сказать она, но спорить было бессмысленно. Да и вообще, культистка ли она теперь, без реликвий?

– Мы здесь ненадолго, – сказала она. – Утром уйдем.

– Возьмите нас с собой, – взмолился мужчина.

С другой стороны дома донесся шум, отрывистый и резкий, как будто кто-то провел граблями по гравию. Верейн повернула голову на звук, но тут же снова вернулась взглядом к мужчине. У него были большие карие глаза, на давно не мытых щеках светлели дорожки от слез, под носом насохла сопливая корка – он казался дикарем, и от него пахло рыбой.

– Пожалуйста, впустите.

– Не могу. Скажите лучше, где вас найти, мы придем и заберем вас утром. Для вас будет лучше, если…

Раздался сдавленный вопль, человек потерял равновесие, упал, и его потащило по земле за угол. Через секунду до нее донесся леденящий душу вопль.

Чувствуя свою вину за происшедшее – впусти она его, ничего бы не было, – Верейн, крепко сжимая нож, кинулась за ним.

Свет двух лун придавал необычность сцене, ярко серебря заснеженную дорогу, но оставляя стоящие вдоль нее дома в тени. Кто бы ни смотрел на нее сейчас из-за ставней и закрытых окон, она их не видела.

На белом был виден четкий след: частые капли крови. Увязая в снегу, она увидела: высоченная тварь в блестящем шишковатом панцире скорчилась в подъезде соседнего дома над трупом мужчины.

Тварь обернулась к ней. Она застыла, страх буквально пригвоздил ее к месту.

– Верейн! – раздался за ее спиной голос Дартуна. – Какого черта ты здесь делаешь? Ты представляешь слишком большую ценность, чтобы подвергать себя такой опасности.

Но она не могла оторвать глаз от жуткой твари в панцире. Она так походила на тех, других, которых они видели по пути на север.

– Возвращайся в дом, – скомандовал Дартун.

И тут тварь двинулась к ним, оставив распластанный труп на ступенях.

– Что это?

– Чиррип, – выдохнул Дартун. – Всего лишь чиррип.

Новая вспышка памяти: так их называли в другом мире, этих пехотинцев-наемников ахаиои.

– Он не подключен к общему разуму, – продолжал Дартун. – Таких бродяг не следует поощрять. Он не должен был сам убивать того человека, его полагалось провести во Врата.

Тварь двигалась к ним неловким, но странно текучим шагом. Теперь Верейн могла разглядеть ее как следует: чудовищные руки-клешни, могучую мускулатуру под доспехами, напряженные сухожилия, черный матовый блеск хитиновых покровов.

Дартун двинулся вперед, маневрируя так, чтобы оказаться между тварью и Верейн. Он заговорил с солдатом на его языке: попытка причудливая, но бесполезная – рука с клешней метнулась к нему. Дартун вскинул руку, блокируя удар; при соприкосновении двух конечностей что-то захрустело. Верейн подумала, что это его рука вышла из строя, но нет – Дартун вдруг стал подниматься над землей, сначала всего на два фута, потом на четыре, вот он уже взлетел над домами, раскинув для равновесия руки и медленно вращаясь вокруг своей оси.

Чиррип, все дальше запрокидывая голову, наблюдал за подъемом Дартуна и вдруг защелкал, зашипел, засвистал на своем языке, но поздно – Дартун завис на мгновение в воздухе, а затем молнией обрушился вниз, раздробив череп чудовища ударом подошвы.

Две струйки крови брызнули из глаз чиррипа, и он повалился на землю. Дартун подошел к его агонизирующему телу.

– Нож, Верейн, – потребовал он уверенно, как хирург на операции.

Она подошла к нему, протягивая нож. Дартун взял его и перерезал твари горло.

– Отбился, наверное, от колонны, – сказал Дартун спокойно, вытирая оружие о снег. – У них коллективный разум, у этих тварей. Они живут роями.

– Как ты смог говорить с ним?

– Научился в другом мире, – резко ответил Дартун.

– Их армия направляется теперь на другой остров, чтобы разграбить и его, так? – Верейн указала рукой на труп пришельца. – Они не остановятся, пока не опустошат все до единого города нашего мира, ведь так?

– Вот почему нам так важно скорее вернуться в Виллджамур и способствовать принятию мирного соглашения.

– Ты бы мог и полететь, – предложила она, – ты ведь, судя по всему, и это теперь умеешь.

– Я сам только сейчас это понял. Интересно, далеко ли я могу улететь? – Но он осекся и посмотрел ей в лицо. – Но нет, я должен позаботиться о вашей безопасности.

И он зашагал по снегу к останкам человека, которого еще недавно потрошил чиррип. Верейн пошла за ним.

– Ну, этому уже ничем не поможешь, – объявил Дартун.

Тело оказалось переломлено надвое, торс больше не соединялся с ногами, как раньше. Из открытой раны торчали обломки костей.

– Он говорил, что в погребе под какой-то таверной есть еще люди, – сказала Верейн. – Он пришел искать у нас помощи.

Дартун покачал головой.

– Пусть там и остаются, – это лучшее, что они могут сделать.

– Но мы могли бы взять их с собой – переправить на другой остров.

– У нас нет времени, – ответил Дартун.

– Ну хотя бы посадить на корабль…

– У нас нет времени, – повторил с нажимом Дартун, и она поняла, что настаивать бесполезно.

Верейн понимала, что им как можно скорее надо в Виллджамур, но необходимость предоставить этих несчастных своей судьбе угнетала ее. Она надеялась, что Дартун найдет способ прекратить кровопролитие. Однако в глубине души она боялась, что все самое страшное только начинается.

Назавтра Рыцари молча сидели в своей гостиной, не зная, возвращаться им на улицы или нет. Никаких инструкций они не получали. Над городом висело черное покрывало дыма: огромные погребальные костры уносили прочь души умерших; ничего больше кейвсайдеры от своих властей не дождались.

Изнеможение владело каждой мышцей тела Лан. Она растянулась на полу перед камином; Вулдон сосредоточенно смотрел в огонь, время от времени пошевеливая дрова кочергой. Тейн издал странный вздох, но не пошевелился – так и лежал на столе, как пьяный. Все трое избегали смотреть друг на друга.