– Вы обсуждали эту тему с губернатором? Существует возможность, что он сместит вас с поста за то, что вы обвинили в убийстве действующего федерального судью?

Джек понял, что вопросы кто-то готовил заранее. Он ответил только на второй:

– Я считаю, что губернатор позволит системе правосудия действовать, как ей положено. Он человек порядочный. И не станет вмешиваться в процесс.

В этот момент в Таллахасси Боб Ричардс оглашал сценарий, который несколько дней назад подкинул ему Джек.

– Джек Тобин – талантливый юрист. Я надеюсь, что те, кто возьмутся защищать Эванса и Брюма, тоже способные юристы. Если они невиновны, суд вынесет оправдательный приговор.

Последним в игру вступил Джимми Дикарло, но его в этот день цитировали больше других.

– Джек Тобин защищал Руди Келли. Он подал апелляцию в верховный суд и проиграл. Руди Келли казнили по ошибке, но эта ошибка была совершена многими и на многих уровнях. Однако Джек Тобин не может этого принять. Он хочет добиться справедливости. Его нельзя допускать к этому делу.

В черном костюме от Армани, белой рубашке и серебристом шелковом галстуке, с прилизанными крашеными иссиня-черными волосами, Джимми выглядел невероятно тучной кинозвездой.

День для Джека и Марии не закончился в конторе. Дик привез женщин к дому, и, оказавшись на подъездной аллее, они оказались в центре «циркового представления». Их встретила толпа журналистов, а на переднем газоне стояли телевизионные фургоны и толпились зеваки.

– Похоже, наш приятный образ жизни канул в прошлое, – заметил Дик.

– Скоро все кончится, – отмахнулся Джек.

Но прошла неделя, а осада продолжалась. Обитатели дома стали испытывать приступы клаустрофобии. Джек, Пат и Хоакин лишились удовольствия вечерами побегать. Дик, бросивший пить и, с тех пор как его наняли на работу, регулярно занимавшийся физическими упражнениями, не мог плавать. Нельзя было спокойно выйти на улицу. Простой поход за покупками превращался в настоящее приключение. Никто не видел этому конца. Вслед за предъявлением обвинения предстояли аресты, заявления оснований защиты против обвинения, апелляции – и все эти события будоражили прессу.

– Надо что-то предпринимать, – заявил Джек Пат, лежа ночью в постели. – Нельзя терпеть подобное месяцами.

– Есть идеи? – поинтересовалась она.

– Есть. Некогда я рыбачил с одним человеком, его зовут Стив Престон. Он владеет большим ранчо – тысячами акров земли примерно в двадцати милях от города. Его сын руководил на ранчо работниками. Когда он женился, отец выстроил ему большой дом в паре миль от своего. Но жена не захотела вести сельский образ жизни. Молодые переехали в Атланту, и сын Стива получил работу в фирме «Кока-кола». Отец был ужасно расстроен. Насколько мне известно, дом с тех пор так и пустует. Стив показывал мне его, когда он только строился. Просторное здание, больше этого. Завтра я позвоню Стиву и спрошу, не сдаст ли он нам этот дом.

– Что ж, попробуй, – уклончиво ответила Пат. – А с остальными ты уже советовался?

– Нет, сначала хотел узнать твое мнение. Так что думаешь?

– Делай, как считаешь нужным.

– Надо что-то предпринимать. Нельзя продолжать в том же духе. Может, на некоторое время уедешь, отдохнешь?

Пат села в постели, смотрела на него и молчала, а Джек не мог сообразить, что он такого сказал, чтобы ее разозлить.

– Ну и как ты себя чувствуешь? – наконец заговорила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты был в центре этого дела, прошел через ад. И что теперь?

Джек, в свою очередь, колебался. Он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза:

– Потеря Нэнси, а затем Руди повергли меня в отчаяние, и я знаю, что ты испытала то же самое. Но, несмотря на это, я никогда не ощущал в себе столько жизненных сил. Я буквально чувствовал, как кровь бежит по моим жилам. Уверен, что мы поступаем правильно. – Его глаза внезапно вспыхнули, руки пришли в движение. – И дело не в том, что Руди был невиновен, а наша система уголовного права несовершенна. Теперь для меня все намного значительнее. Я начал понимать разницу между невиновным и виновным. Словно родился заново и впервые взглянул на мир. Понимаю, что в этом образе мыслей нет ничего оригинального – другие давно об этом говорят. Однако для меня это в новинку. Мы никогда не задавались вопросом, отчего люди совершают убийства. Мы просто не считаем их людьми. Забываем, что они выросли подобно животным – в мерзости, нищете и полной безнадежности. Что их матери – наркоманки или проститутки, а их любовники каждый вечер выбивают душу из их сыновей. Я не преувеличиваю. Это обычный образ жизни для подобных людей. Но мы не задаемся вопросами – мы ничего не хотим знать, иначе может статься, что и мы ответственны за их преступления. Проще взять и казнить преступников. Нет, дело теперь не только в Руди и даже не в том, выиграю я или проиграю. Если честно, то скорее всего проиграю. Пусть это станет делом моей жизни. Так мне завещал в своем письме Руди. – Джек тяжело вздохнул. Пат решила, что он сказал все, но ошиблась. – Новое понимание изменило всю мою жизнь. Я познакомился с людьми, которых прежде не знал. Тревожусь за них, чего со мной никогда не бывало. Тебя люблю до боли. Совершенно новое чувство. Ты понимаешь, о чем я.

Пат ласково погладила его по щеке.

– Да, Джек, я это вижу, поэтому никуда не собираюсь уезжать. Наверное, другие испытывают то же самое, но тебе лучше с ними поговорить – выяснить, что у каждого на душе.

– Наверное, ты права.

– Но не сегодня. – Пат нежно поцеловала Джека в губы. – Сегодня ты мой.

Джек обнял ее, и они скользнули на подушки.

Прежде чем Тобин успел поговорить со своими людьми, возникла новая проблема, которая заставила его снова передумать все, о чем он ночью говорил с Пат. Вопрос поставили за завтраком Дик и Хоакин.

Трое мужчин сидели за столом, каждый читал газету и ел омлет и приготовленную Хоакином мясную солянку. (Пат предложила покупать всем по экземпляру. «Если каждый будет читать свою газету, – объяснила она, – то станет по-домашнему уютно».)

– Вы читали статью о себе? – спросил Хоакин.

– Просмотрел. Сплошное вранье.

– В ней говорится, что в бытность защитником вы тянули из людей деньги и теперь многие из них не прочь вас убить.

– Мне всю мою карьеру грозили смертью, а я, как видите, жив. Погоня за сенсацией, не более.

Дик и Хоакин переглянулись.

– Не догоняет, – буркнул Дик Хоакину.

– Вы о чем? – удивился Джек.

– Это статья заказная, – объяснил Дик.

– И что из того?

– Если ее заказали, следовательно, есть на то причины.

– Разумеется. Облить меня грязью. Плевать, я крепкий парень, как-нибудь перенесу.