– Ты про дружка еще одного спрашивала? Про третьего? А вот это он и есть, на коне, хочешь верь, а хочешь – нет.

Только вошли в дом, чемоданы еще не внесли, Лариса даже и осмотреться как следует не успела, а со двора уже доносилось ржание, и вот он ворвался, влетел за ними следом, всадник этот, хорошо хоть не на коне, пеший… Скинул на пороге свою бурку, оставшись в казачьем мундире, и, прищелкнув каблуками, встал перед Ларисой на колено:

– С прибытием, Лариса Алексеевна!

Он держал ее руки, не очень привычные к поцелуям, в своих, не отпускал, серьезный и строгий. Кикоть с Валерием со смеху покатывались, наблюдая спектакль. Оробевшая Лариса тоже заулыбалась, даже всхлипнула растроганно…

– Только с каких таких пор казаки в черкесских бурках разъезжают? – спросил въедливый тесть. – Если ты Казбек, так не казак, а если казак, то ты, малый, точно дурак!

– Только старые пердуны вахмистрам не указ! – отозвался холодно всадник и, не выходя из роли, схватился за рукоять плети.

– Только ус у вас отклеился, ваше благородие, – заметил между прочим Валерий.

Гость замер ошарашенно, потрогал топорщившийся неловко ус… Да, срезал его Валерий в высокой точке парения!.. На лице всадника была боль, он улыбнулся беспомощно:

– Ё-моё, все на одного навалились, прямо куча-мала!

Он содрал усы, снял с головы папаху, и Лариса радостно всплеснула руками:

– Так я вас тоже знаю, вы к нам телевизор приходили ремонтировать! Приходили?

– Телевизор “Темп”, трубку я вам менял, – не отрицал всадник.

– А вот и нет, ошибочка! Телевизор “Рубин”!

– У нас тогда еще “Темп” был, – подтвердил тесть. – Приходил, помню, мастер-ломастер.

Всадника звали Андрей Подобед. Какая разница, кем он был раньше… И кем они были, его друзья, Кикоть с Валерием. Жили они теперь, видно, по иным законам, среди которых закон дружбы был едва не главным. И, забыв о спектакле, всадник шагнул к друзьям:

– А чего это мы не здороваемся, я не понял?

И Кикоть уже раскрыл навстречу ему объятия:

– Ну, иди, иди сюда, твое благородие! Куда запропастился?

– Да здесь я, Фидель, вот он я, куда денусь!

С Валерием, правда, заминка вышла. Без охоты он к гостю приблизился, вроде поневоле, не спеша распахивать объятия.

– Ну-ка, милые! – Кикоть, недолго думая, схватил обоих, свел вместе руками-рычагами, прижал лбами, так что уже им и деваться было некуда.

– Ё-моё, Валерка, ты чего? Зла не держи! – сказал Подобед.

– Ладно! – отозвался Валерий. – И ты прости меня, если что!

Было что-то между ними только им известное, но они уже стояли втроем, это главное. Мужчины за тридцать, но еще не к сорока. И Валерий тоже, забыв об обидах, тыкался подбородком в плечо Подобеда, в погон со звездами.

А всаднику все было мало.

– Качканар! – рявкнул он вдруг, и конь со двора привычно отозвался, заржал.

А Лариса, пока муж тискался с дружками, ушла в дом, по комнатам ходила, осматривалась. Дом небольшой, обстановка скромная, но все вроде обжитое, когда только ее Валерик успел? В одной из комнат Лариса нашла своих мальчиков, они там спали, сраженные наповал усталостью. Посапывали на двух детских диванчиках. Уже и диванчики им приготовил заботливый отец… Но что поразило Ларису, так это игрушки на коврике между диванчиками. Хотя что же в них особенного, в игрушках в детской комнате?

Заглянула на кухню. Посуда, чашки да ложки. Буфет, сервиз за стеклом. В другой комнате Лариса увидела широкую тахту, застланное покрывалом семейное ложе. Зеркало тут было, трюмо, там даже мелочь разная – пудреница, расчески… А в шкафу платья висели на вешалках!

Валерий как раз в комнату вошел, встал за спиной жены со скромной улыбкой… И она прошептала:

– Сказка… Это чье все?

– Так если я дом со всеми потрохами купил… Жили люди, уехали… Чье же это все? – спросил Валерий.

– Наше?

– И ведь по дешевке.

– Ну, купец! А что за люди-то, кто?

– А я почем знаю, я их в глаза не видел.

– А что ж они вещи-то свои побросали?

– Не знаю, говорю. Торопились, значит, очень, – пожал плечами Валерий и повалил Ларису на тахту.

Они повозились, легли рядом, прислушиваясь к голосам с веранды, там веселье набирало обороты, уже и кричал кто-то, не иначе всадник… Тут ударили стенные часы, Лариса вздрогнула:

– Это что?

– Да часы бьют, не бойся.

– У них тоже двое пацанов было, как у нас.

– У кого?

– Да у этих людей.

– Наверно. Тоже пацаны или девчата.

– Девчата в куклы играют, а там, в детской, автоматы, – сказала Лариса. – А ты у меня тоже, что ли, теперь казак?

– Я у тебя человек мирный, – отозвался Валерий. – Я как сюда приехал, сварщиком пошел, по профессии. Тут после войны работки было! Ты писем моих, что ли, не читала? – возмутился он.

– Много сварил, сварщик?

– Нашу с тобой жизнь сварил. Много?

Она кивнула, замолчала. Гладила его, ероша на голове волосы. Потом спросила:

– Ну? А твой где автомат, Валерик?

– Ох, заладила! Я уж и отвык за год… Лишь бы тебе ля-ля, да? – обиделся Валерий.

Тут опять с веранды закричал “Качканар!” знакомый голос, и он, помрачнев, сказал:

– Так, давно не слышали! Теперь не уедет, пока дел не натворит! Всё под откос не пустит!

– Прибился к вам земляк, и хорошо… Он веселый!

– Присосался, скажи! Двое живут, а веселый не дает… “Ё-моё!” – передразнил Валерий, но мысли его были не об этом… Он еще поулыбался и, хмыкнув, полез на жену, лег на нее сверху пластом и так лежал, обняв ее лицо ладонями, глядя в глаза.

– Тебе чего не нравится, Лара?

– Всё хорошо, Валерик.

– Да врешь ты.

– Ну, честно, хорошо, вот привязался!

Она улыбалась, потом гримаса исказила ее лицо, она его грубо с себя сбросила сильными руками, села на тахте. Валерий тоже поднялся:

– Сейчас я прямо эти все шмотки выкину, хочешь?

– Не надо, зачем?

– А чего хочешь?

– Я здесь, Валерик, все равно не смогу.

– Так обратно поезжай, раз такое дело, возвращайся, – сказал Валерий.

– И поеду.

– Вот давай. На завод в три смены, соскучилась? А детишки твои пусть по карьерам гоняют, рентгены хватают.

– Здесь, может, еще хуже рентгены, – сказала Лариса.