— А он был знаменит? — подняла бровь Лариса.

— Ну, в определенных кругах — да, безусловно! — заявила Урукова, и снова в ее интонациях Ларисе послышался легкий вызов. — Во всяком случае, для людей, которые разбираются в искусстве.

«Понятно, а я типичная бизнес-леди и в искусстве не должна разбираться просто по определению», — усмехнулась про себя Котова, которая, кстати, до начала всей этой криминальной истории действительно никогда не слышала о художнике по фамилии Алтуфьев и не видела его работ. Не встречала она его и на презентациях различных фирм, куда сама частенько бывала приглашена.

— Я еще с самого начала обратила внимание на интерьер, — продолжала Лена взахлеб. — Все было выполнено так необычно, ярко и в то же время не кричаще, с огромным вкусом… Так мог сделать только Алтуфьев, это я потом поняла.

— Так как же вы познакомились? — перебила ее восторженную речь Лариса.

— Ну, я обратила внимание на этого мужчину… Знаете, он был в белом костюме и красном галстуке, это я тоже заметила. И спросила у одного своего знакомого, не знает ли он, кто это. Тот сказал, что это художник Алтуфьев. Тут уж я не выдержала и сама к нему подошла. Стала говорить о том, как мне нравится его творчество, что я давно за ним слежу, спросила, над чем он сейчас работает… Он очень охотно мне отвечал, все рассказал подробно, даже обещал показать свои новые работы. В общем, так получилось, что с этой вечеринки мы уехали вместе и отправились прямо к нему домой. Он действительно показал мне свои работы, и я была просто в полном восторге! Я была настолько переполнена эмоциями, что у меня голова кружилась, как у пьяной!

Сейчас выражение лица Лены было совершенно не таким, как в начале беседы: ее глаза горели, щеки разрумянились.

— И в эту ночь вы стали близки, — кивнула Котова.

Лена удивленно вскинула на нее глаза.

— Не-ет, — протянула она. — С чего вы взяли?

— Ну, мне показалось это логичным, — чуть смутилась Котова.

— Знаете, я вам сразу скажу, что мы не были любовниками с Юрием Николаевичем, — покачала головой Урукова. — Мы просто не были близки, никогда, ни разу…

— Простите, — осторожно произнесла Лариса, — но ваши отношения все-таки были довольно близкими, насколько я поняла? Ведь у вас были даже ключи от квартиры Алтуфьева, вы часто туда ходили, даже оставались ночевать… Как же это можно объяснить?

— Да очень просто! — усмехнулась Урукова. — Просто для этого нужно было знать Алтуфьева. Он на эти вопросы смотрит легко. К нему много кто приходит, и иногда компания просто просиживает до утра за разговорами, так что понятие «ночевать» здесь не совсем уместно. Он же творческий человек, поймите! А у таких людей все по-другому! Они необычны и совсем не так примитивны, как простые обыватели!

«Девочка совсем далеко зашла в своем пафосе, — подумала про себя Лариса. — Откуда такая идеализация творческого человека?»

— К сожалению, у творческих людей свои недостатки, — все-таки вставила Лариса, но Лена тут же перебила ее:

— Может быть, они, конечно, были и у Юрия Николаевича, но таким людям это простительно, понимаете?! Ему многое можно позволить и простить, ведь он великий человек, он делает великие вещи, он… Он не такой, как все!

— Ну, прямо бог! — не удержалась от иронии Котова, испытывавшая определенный скепсис по отношению к рассказу Лены. — Ладно, вы продолжайте, пожалуйста.

— Ну, одним словом, я часто засиживалась у него до утра, мне было интересно. Могла лечь спать, если было уже пять утра и домой отправляться было просто совсем лень. Алтуфьев мог продолжать общаться с гостями, мог делать что угодно — я всегда ложилась в соседней комнате. Мне кажется, он меня ценил как свою искреннюю поклонницу, это для него было важно. И для меня тоже! Мне гораздо приятнее было знать, что он ценит меня как человека, как личность, а не как женщину. Это так просто. Ой, да у него… Я вам скажу, что женщины на одну ночь у него частенько бывали, — невольно понизила голос Урукова.

— Вот как? И что за женщины, какого круга? Такие же необычные творческие личности?

— Нет, — покачала головой Урукова. — Часто бывали просто женщины за деньги…

— То есть проститутки, — очень прозаично уточнила Котова.

— Ну да… — вынуждена была признать Елена. — У него не было времени на то, чтобы выстраивать стабильные отношения с женщиной. К тому же вряд ли он бы смог жить с кем-то постоянно, ему нужен простор, свобода, полет творческой фантазии, — принялась Урукова защищать своего кумира.

— Да бог с этим, — махнула рукой Котова. — Продолжайте, пожалуйста, про ваши отношения.

— Одним словом, я его понимала и уважала. И он меня тоже. Он был мне благодарен за понимание и почитание его таланта, — серьезно проговорила Урукова. — Мне даже хотелось ему помочь, сделать его жизнь более удобной, что ли. Понимаете, он же в быту был совершенно неприспособленный человек, порой просто не замечал мусора. Вернее, не обращал внимания на такие мелочи. Я его понимаю, у него были дела поважнее, но все-таки хотелось помочь. И я иногда понемногу стала наводить там порядок. А Юрий Николаевич заметил и вскоре попросил меня делать это регулярно. Он даже предложил мне оплату, но я отказалась. Он дал мне ключи и сказал, что, когда у меня есть время, я могу приходить в его отсутствие. Он разрешал мне пользоваться ванной, посудой — словом, хозяйничать по своему усмотрению, ему так было даже удобнее. И просил, когда мне несложно, хоть чуть-чуть убираться и что-то готовить. Но у него почти всегда был пустой холодильник, так что я стала сама приносить продукты. Я не очень-то хорошо умею готовить, да и некогда мне, поэтому мы часто обходились полуфабрикатами или колбасой с сыром, какими-нибудь консервами… Это было неважно!

— А Дина ходила с вами к Алтуфьеву?

— Вы знаете, нет, — со вздохом ответила Лена. — Это был единственный вопрос, в котором мы с ней не находили взаимопонимания. Ей почему-то совершенно не нравился Юрий Николаевич. Я как-то попыталась их познакомить, мы вместе пришли в кафе, и Дина после этой встречи сказала, что не хочет общаться с таким человеком, каким бы талантливым он ни был. Я пыталась ее переубедить, говорила, что Алтуфьев вовсе не такой плохой, как ей показалось, но она стояла на своем. К тому же потом она начала ругать меня, и я предпочла вообще прекратить с ней разговоры на тему Алтуфьева!

Лена принялась нервно крутить пуговицу на блузке, и было очевидно, что это неприятная для нее тема.

— А почему Дина вас ругала? — уточнила Лариса.

— Ну, она считала, что Юрий Николаевич меня использует, — нехотя ответила Урукова. — Что ему выгодно меня держать, потому что я, дескать, и убираюсь бесплатно, и обед готовлю. Она даже называла его альфонсом за то, что он принимает все, что я покупаю на свои деньги. Ой, ну она просто ничего не поняла! Я же делала это безвозмездно, мне было приятно находиться рядом с таким человеком, вращаться в таком кругу… Я все делала добровольно, он меня совсем не вынуждал!