домой. Пассажиров в машине не было: видимо, Элис уже впустили внутрь.

Мустафа открыл ей и заговорил вполголоса:

– Он вас ждет в гостиной.

– Элис уже выпила чаю? – спросила Первин, глянув на себя в зеркало в прихожей и пригладив разметанные ветром волосы.

– Нет, он отказался… – Мустафа умолк, потому что Первин шагнула в гостиную и выяснила, что приехала к ней вовсе не Элис, а сам сэр Дэвид.

– Добрый день, – произнес он, вставая и протягивая ей руку. На нем был серый отглаженный камвольный костюм c отворотами, из-за которых широкие плечи казались еще шире. – Вы оставили нам свою визитную карточку, вот я и явился с визитом. Какая у вас уютная контора.

Карточку Первин оставила подруге, однако решила его не поправлять. Она сильно сомневалась в том, что это просто визит. Либо Элис случайно проболталась, что Первин представляет интересы Фаридов, либо он узнал об этом в полиции.

Поняв, что сэр Дэвид выжидательно на нее смотрит, Первин запоздало вложила свою руку в его.

– Я очень рада вас видеть, сэр Дэвид. Надеюсь, что не заставила долго ждать.

– Я приехал всего минут десять назад, – сообщил он. – Слуга сказал, что отец ваш в отлучке, но вы рано или поздно появитесь.

– Если не возражаете, я закажу нам чаю, – предложила она и выразительно повела бровями, обращаясь к Мустафе, беззвучно стоявшему на пороге.

– Да, конечно, – согласился сэр Дэвид. – Надеюсь, я вас не задерживаю, у вас не назначено другой встречи?

– Нет, я свободна. И, раз уж вы решили нас посетить, я с удовольствием покажу вам все помещения.

– Для экскурсий сейчас не время. Я приехал, потому что ваше имя мне назвали в центральном полицейском управлении.

– Из полицейского участка на Малабарском холме я уехала всего час назад. Быстро же распространяются новости.

– Насколько я понял, вы представляете интересы семьи, владеющей домом по соседству от моего.

– Совершенно верно, – кивнула Первин. – Я сообщила полицейским те сведения, которыми вдовы Фарида сочли нужным с ними поделиться.

– Женщины, живущие в затворничестве, – наша головная боль. С ними поступают несправедливо, а порой и беззаконно, а власти об этом ничего не знают, поскольку потерпевшие не выходят на улицу и не сообщают, что произошло.

Первин согласилась, понимая, что пока он сказал не всё. Нельзя терять бдительности.

– Некоторые традиции постепенно меняются, другие остаются неизменными. Мы не можем заставить женщин выйти в мир, если они к этому пока не готовы.

– Вы давно работаете со вдовами Фарида? – спросил сэр Дэвид. Как раз в этот момент вернулся Мустафа с серебряным чайным сервизом и чашечками из минтонского фарфора.

Первин оставалось надеяться, что вопрос этот не ловушка.

– Всего со вчерашнего дня, хотя отец мой обслуживает эту семью уже десять лет с лишним. – Первин налила сэру Дэвиду первую чашку. – Вчера я ездила к ним на встречу, выслушать их пожелания касательно наследства. А через несколько часов погиб их управляющий.

Сэр Дэвид бросил на нее озадаченный взгляд.

– Их пожелания? Но ведь наверняка распределение наследства оговорено в завещании их покойного мужа.

Первин решила: сообщать, что мистер Фарид не оставил завещания, будет неуместно; тем более она не сочла нужным упоминать, что мистер Мукри потребовал от женщин отказаться от их доли. Если сказать, все они попадут под подозрение.

– Вы совершенно правы в том, что каждый член семьи получает фиксированную долю. Но вдовы должны были разобраться в том, какие у них имеются активы и как они предпочтут ими распорядиться в будущем.

Сэр Дэвид разглядывал чашку, однако не пил. То ли не доверял чистоте воды, то ли ждал, пока заварится покрепче.

– И каков был их ответ?

– Ответы, – с улыбкой поправила его Первин. – У них существуют определенные разногласия. И, боюсь, я не смогу открыть вам подробности, не нарушив клиентского соглашения.

Советник ответил любезной улыбкой.

– Ну конечно. Причем вы, как единственная женщина-юрист в Бомбее, обладаете властью, какой не обладает никто.

– Вряд ли, – возразила с сокрушенным вздохом Первин. – Помимо прочего, я не имею права выступать в суде. Эту часть работы приходится перепоручать отцу.

Сэр Дэвид немного подался вперед над чайным столиком, заслонив его почти полностью.

– В силу вашего сотрудничества со вдовами вы идеально подходите для выполнения задачи, в которой мне требуется определенная помощь.

Первин сразу заподозрила, что ее попросят о том, чего ей делать не захочется. Она уже собиралась отказаться, но тут за окном раздался негромкий напев. Знакомый звук, который она прекрасно знала: муэдзин призывал к молитве. Призыв напомнил ей про жен Фарида: они сейчас, скорее всего, стоят на коленях и молят Аллаха, чтобы он помог им пережить все эти нежданные невзгоды. Первин собралась с мыслями и кивнула сэру Дэвиду.

– Расскажите, пожалуйста.

– Комиссар Гриффит будет вам крайне признателен, если вы окажете центральному полицейскому управлению содействие в том, чтобы получить отпечатки пальцев этих дам. Для этого, понимаете ли, нужно взять человека за руку – а мы оба знаем, что это несовместимо с традициями мусульманок. Младший инспектор Сингх с радостью вас обучит.

Им, видимо, это представлялось более чем разумным, однако если она в этом поучаствует, то может случайно отправить одну из вдов в заключение. Мистер Фарид бы этого не хотел – но как может молодая индианка отказать в просьбе важному государственному чиновнику? Все ее будущее – а возможно, и будущее их адвокатской фирмы – зависело сейчас от ее ответа.

Она напомнила себе, что сэр Дэвид Хобсон-Джонс достаточно умен, чтобы понять причины, по которым она не может согласиться. Закусив губу, Первин произнесла:

– Сэр Дэвид, я очень хотела бы вам помочь, тем более что меня чрезвычайно интересуют и криминология, и дактилоскопия. Однако, взяв у этих женщин отпечатки пальцев, я создам явственный конфликт интересов. Если полиция выдвинет обвинения против кого-то из членов семьи, я окажусь в ужасном положении, поскольку по факту выступлю против той, кого обязана защищать.

Сэр Дэвид посмотрел в чашку и, видимо решив, что чай достаточно заварился, наконец-то поднес ее к губам. Улыбнулся – похоже, оказалось самое то.

– Вы опережаете события. Отпечатки нужны, чтобы исключить непричастных. Если у нас в распоряжении будут отпечатки пальцев членов семьи, нам проще будет опознать отпечатки пришельца.

– Я прекрасно понимаю желание полицейского управления получить отпечатки пальцев этих женщин. Но комиссару следовало бы нанять женщин-констеблей, а не обращаться за помощью к юристам.

При этих словах она ощутила, как на место тревоги пришло понимание того, что за спиной у нее сила закона.

– Я желаю полиции всяческих успехов в расследовании, но, если я возьму у