Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не было никакой возможности беседовать с Мохсеном в такой обстановке, в присутствии посторонних. Она дала это понять констеблю и охраннику, которые в итоге согласились отвести Мохсена в кабинет по соседству – вентиляция там оказалась получше, но из мебели стояли только стол и два деревянных стула.
Они присели, Мохсен бросил на нее суровый взгляд. Можно подумать, она снова пришла к воротам, а он опять размышляет, впускать ее или нет.
– Вы меня помните? – спросила она. – Я поверенный Фаридов.
– Знаю, – произнес он хмуро. – Вы зачем здесь?
– Ваши дети очень переживают. Я хочу им рассказать, что с вами происходит. – Она передала ему коробочку: печенье все-таки съели не всё. – Полагаю, вы голодны.
Мохсен подъел все подчистую и только потом заговорил:
– Спасибо. Здесь нам дают только хлеб и воду.
– Что вчера произошло? – Первин сложила руки на столе, уселась поудобнее. Решила пока не записывать – Мохсен может занервничать.
– Сакине-бегум понадобился аттар из магазина Аттарвала, – монотонно заговорил Мохсен. – Я не хотел идти, потому что бурра-сагиб вернулся домой. Потом подумал, что он ведь весь вечер пробудет в доме. Вряд ли узнает, что я отлучился ненадолго. А бегум ценят мои услуги.
А еще ему очень нужны были деньги – ведь жалованье ему больше не платили.
– Как вы добрались до базара?
– С холма спустился пешком, потом сел на трамвай.
– Вы купили у Аттарвала сандалового масла на две анны. Разве Сакина-бегум не просила розовое масло?
Мохсен решительно помотал головой.
– Какое – она не сказала, но я-то знаю, чего ей нужно. Она всегда просит сандаловое.
Иногда Первин казалось, что в воздухе, как в ее брачную ночь, витает запах сандалового дерева. Она встряхнулась и спросила:
– Какую сумму вам выдала Сакина-бегум?
Мохсен явно насторожился.
– Одну рупию, но часть я потратил на трамвай.
Она подозревала, что это не вся правда.
– Скажите, вы в первый момент не стали сообщать полиции об этом поручении потому, что хотели скрыть свой уход?
– Да. – Он кивнул с явственным облегчением. – Когда я увидел, что они ждут меня у ворот, то подумал, что Мукри-сагиб на меня пожаловался. Вот и сказал, что просто был в конце улицы, а не на базаре: ему бы не понравилось, что я выполняю поручения вдов. Я же не знал, что других дурванов тоже спросят и они скажут другое.
– На каком основании полицейские вас арестовали?
– Они сказали: поскольку я соврал и на самом деле не разговаривал с другими дурванами, они должны взять у меня отпечатки пальцев. Я ответил, что это ни к чему. Отпечатки у меня взяли пять лет назад.
– При каких обстоятельствах? – спросила Первин, сразу подумав, что его обвиняли в каком-то преступлении.
Опасливо глядя ей в лицо, Мохсен пояснил:
– Я работал в доках, а потом Фарид-сагиб сказал, что может дать мне место у себя в доме. Когда я туда перевелся, пришли полицейские и взяли отпечатки. Они их берут почти у всех дурванов в Бомбее.
Забрав Мохсена на дактилоскопию, полицейские смогли объявить газетчикам, что задержали подозреваемого. Более того, если они не найдут никого более подходящего, то прямо здесь, в камере, выдавят у него признание.
– А вы потом сообщили полицейским, что ездили на базар Завери по поручению Сакины-бегум?
– Да, уже когда меня здесь допрашивали. Они посмотрели на аттар, который у меня был при себе, и сказали: «Это ничего не доказывает».
– А что с ним дальше было?
Мохсен помедлил с ответом.
– Они забрали у меня все из карманов и сказали, что будут хранить у себя. Украли небось, – добавил он мрачно.
Сообразив, что в рассказе много нестыковок, Первин решила надавить на дурвана.
– Я утром была у Аттарвала-сагиба. Он хорошо помнит ваш вчерашний визит и дал официальные письменные показания. Там приводится время и все прочее.
– Так он подтвердил, что я был у него? – На вытянутом лице Мохсена появилась улыбка надежды.
– Кроме того, он показал мне длинный список покупок, которые вы сделали от имени всех трех бегум, – но вы не расплачивались за них наличными, которые вам выдавали, – отчеканила Первин. – Я по его просьбе оплатила счет.
– Я бы отдал вам деньги, – промямлил Мохсен. – Но мне не из чего.
Трудно было сохранять спокойствие, когда на самом деле ей хотелось на него накричать, заставить сознаться в воровстве.
– Вы вчера взяли деньги у Сакины-бегум; я знаю, что так же вы поступали и с остальными. На что вы тратили полученное?
– Есть один лосьон для кожи, очень дорогой, его специальный доктор делает. Я уже год мажу им Зейду лицо. Родимое пятно стало светлее – может быть, сын когда-нибудь сможет найти работу, за которую будут платить. И мы, иншалла, заживем получше.
Первин к этому моменту уже раскрыла блокнот и записывала показания Мохсена, включая и те, которые он дал раньше. Потом она зачитала ему все записанное – он согласно кивнул.
– Это все правда, – подтвердил он угрюмо.
– Я знаю, что вы спрашивали у мистера Аттарвала про ювелира. Вы взяли из дома какие-то украшения?
На сей раз вспылил уже Мохсен:
– Нет, разумеется. Я не вор, я дом охраняю!
Первин кивнула, сделав для себя мысленную заметку: сказать женщинам при встрече, чтобы они проверили свои драгоценности.
– Известно ли вам что-то про Мукри-сагиба, что могло стать причиной его смерти? – Она пристально наблюдала за Мохсеном, ожидая, что он заколеблется. – Я знаю, что он пытался похитить деньги у бегум. Вы что-то замечали?
Глаза Мохсена блеснули – его обуревала ярость.
– Он был плохим человеком. Место на фабрике получил только по родству. Ничем этого не заслужил.
Это подтверждало то, что уже слышал ее отец.
– А он, насколько вам известно, занимался каким-то бизнесом помимо основной работы? В дом приходили незнакомые мужчины… или, может, дамы?
Мохсен отрывисто мотнул головой.
– Никто не приходил. Ему нравилось быть одному в доме.
– Благодарю вас, Мохсен. – Первин встала, положила блокнот обратно в портфель.
– Вы обратно в бунгало?
Она качнула головой.
– Сперва нужно сделать другие дела. Туда я отправлюсь завтра.
– А полиция позволит мне позвонить в бунгало? Я бы хотел поговорить с Сакиной-бегум.
Первин подумала: наверняка будет просить, чтобы Сакина подтвердила, что отправила его с поручением.
– Я у них спрошу. А кроме того, покажу им показания мистера Аттарвала касательно вашей покупки.
Когда охранник повел Мохсена обратно в камеру, в походке дурвана появилась упругость. Тот же охранник