— Прости, Лина, я знаю, что ты не такая как все. Прости… все будет хорошо. Что с тобой произошло? Ты очень изменилась? — этот вопрос позволил мне на мгновение вынырнуть из поглощающего меня уныния. Я смотрел в самое дорогое лицо на свете и отчетливо видел на нем страх. Боится сказать правду? Но почему? Что такого она скрывает? — Кто ты, Лина? — это меня тоже крайне интересовало. Кто же ты, девочка, забравшая мою жизнь?

— Мне это тоже интересно, Аэлин, — не выдержал я.

— Я дракон. Аэлин шарр Аттера Сантор.

— Наследная княжна? Ты же человек… была человеком! — парень, она называла его Калим, недоверчиво смотрел на нее.

— Нет, я всегда была драконом, Дело в том, что мой отец дракон. Когда его сын и жена погибли, он испугался, и отправил меня в другой мир, запечатав сущность. После возвращения сюда, он почувствовал меня и разыскал, сняв все блоки и морок, — это она только что придумала? Какой морок? Она была чистокровным стопроцентным человеком… Так стоп! Что она сказала? Другой мир? Она из другого мира? Я потряс головой. Это еще более неправдоподобно, чем то, что она была под мороком. Только парень почему-то не удивлен. Неужели, правда?

— Мне надо подумать Лина, — и он вышел, захлопнув дверь в камеру. Отлично, у меня много вопросов.

— Вот значит как. А я и думаю, откуда ты мне казалась знакомой, и откуда причины твоей ненависти. Что ж, достойный повод, — ядовито улыбнулся я. — Значит, я убийца. Самовлюбленный подержанный идиот. Конечно, великой княжне не пристало с такими общаться.

— Хватит! — не выдержала она. — Ты уже забыл, как сам себя тогда вел? — я решил пропустить это мимо ушей.

— А привычка обливать меня, у тебя осталась, дорогая. Ну, а теперь я бы хотел послушать другую версию, для тех, кто владеет магией. Мне-то пожжешь лапшу не вешать, я прекрасно помню, что та малахольная девица была чистокровным человеком, — и я выжидательно уставился на нее. Пару минут она молчала, то ли собираясь с мыслями, то ли придумывая еще одну ложь.

— Меня зовут Алина, — наконец тихо произнесла она. — Мне двадцать девять лет, и я родилась на планете Земля, — она сделала паузу, а я почувствовал, как в животе собирается тугой комок страха. Иномирянка! — Мне было двадцать пять лет, точнее, без одной недели двадцать пять, когда я из любопытства шагнула в мерцающее марево в своем мире. То марево оказалось порталом, или эшартом, как здесь принято называть, и меня выкинуло где-то в лесу. Калим нашел меня без сознания и принес к себе домой. Так мы и познакомились. Когда я сказала, что пойду искать магов, способных отправить меня домой, он вызвался меня проводить до столицы. В Колдии мы встретились с вами, — она криво улыбнулась, на миг подняв на меня глаза. — После того, как я от тебя сбежала, облив водой, пришел Калим и сказал, что внизу драка… из-за меня. А следом за ним явился трактирщик и Карсер. Они заявили, что ты потребовал пятьдесят золотых или год рабства. Откуда у молодого парня из деревни и попаданки из другого мира такие деньги? — едко усмехнулась она, а я начал понимать причину ее ненависти ко мне. Что же, не удивительно, но от этого не менее мерзко в душе.

— Я бы никогда так не поступил! Скорее бы вытащил тебя из той конуры и отходил ремнем по заднице! — не выдержал я.

— Да, примерно так ты и сказал тогда в Портоге, — она как-то печально улыбнулась, — но тогда… тогда все было по-другому. У меня были кое-какие вещицы из своего мира, и трактирщик согласился подождать до обеда, пока я продам их и принесу нужную сумму, а Калима запер в другом месте. Только вот как только я осталась одна, снова заявился Карсер и предложил свои услуги… — она помолчала, а потом добавила, — в разрешении конфликта, так сказать. Я от него бежала, когда столкнулась с тобой на лестнице. Знаешь, у тебя был такой вид, что ты готов был меня придушить! — засмеялась она.

— И это было не далеко от истины, — хмыкнул я.

— Я тогда стояла на крыльце и совершенно не представляла, что делать, — она снова ушла в воспоминания, а до меня стал доходить весь ужас ситуации, в которую она попала. Если бы я знал… — тут вышел граф, и мне пришлось прятаться за углом. Я промокла, ночевать было негде, денег нет, еды тоже. В трактире конюхом односельчанин Калима работал, он и пустил меня на ночь в пристройку. Там холодно было, я промокла… в общем, я заболела. Но это было не страшно. Страшно стало, когда я вернулась, а конюх сказал, что ты над парнем поиздевался, вывел его из себя, а когда он на тебя бросился, то его обвинили в нападении на гостя короля и увели в Портог. Занек тогда сказал, что это мой выбор — идти, или нет за ним. Я и пошла. Лесом шла, старалась людям на глаза не попадаться. Только идти было тяжело. Я городской житель… была, в лес за всю жизнь раза два выезжала и то на пикник, а тут… спать на земле, идти сутки напролет через буераки, болезнь сильно выматывала. Только я знала, что останавливаться мне нельзя. Остановлюсь — встать уже не смогу. Я успела, пришла ровно к оглашению приговора, — она рассказывала тихо, словно не мне, а себе, заново переживая те мгновения, и я вместе с ней. — Калима приговорили к казне по требованию нелюдей, но благодаря заступничеству графа, ему грозил только год каторги, — она истерично засмеялась. — Там я тебя увидела, помнишь? — я кивнул, осознавая, чего ей стоило тогда извиниться передо мной. — А ты отказал, сказал, что это не твое дело. Я тогда все деньги, что за свои безделушки выторговала, купила сонное зелье и подлила охраннику ночью. Мы сбежали, только вот далеко убежать нам не удалось. Погоня с собаками… куда бы убежали? Калим меня тогда по голове ударил и в овраг скинул, чтобы собаки след потеряли. Я его больше с тех пор и не видела… А, когда через пару месяцев в Портог приехала, люди сказали, что его убили при попытке к бегству. Вот так… — она замолчала, я тоже не знал, что сказать.

— А как ты драконом стала? — я был уверен, что она не ответит, но выносить эту тишину больше не мог.

— А как можно стать чем-то другим? — она криво улыбнулась, — только прежде перестав быть чем-то. Все очень просто. Я умерла, — она засмеялась, а у меня на миг остановилось сердце. Не может быть… я… я сам… свои руками отправил свою судьбу, часть себя самого в объятия смерти… ее ненависть не просто понятна. Она законна и справедлива. И меня она не простит…

— Боги! — с моих губ сорвался стон. — Как? — шепотом, словно боясь услышать ответ на свой вопрос.

— Очнувшись в лесу, я некоторое время приходила в себя, пытаясь понять, где я и куда идти. Потом услышала крики, и побежала туда… ну или попыталась бежать, насколько позволяло мое состояние. А там на мальчика напал оборотень. Вот я и бросилась его защищать… говорят, оборотень разорвал меня на части… выпотрошил и напился моей крови. Знаешь, было больно. Нет, не умирать, жить больно, ну и когда он… — она задохнулась, а я… Я не знал, что мне теперь делать, что сказать, как вернуть то, что сам своими руками разрушил. — Это был мой выбор, как когда я шагнула в эшарт, когда решила идти в столицу, когда отказа Карсеру и тебе, когда пошла за Калимом в Портог и попыталась его освободить. И того мальчика спасти тоже было мое решение. Я знала, на что шла. То, что все так сложилось — результат моих решений.