Это заставляет меня думать, что ей известно об этом деле больше, чем мне. Ты знаешь историю Бьянки?

– Очень поверхностно.

– Жаль, что с нами нет Лизы: она рассказывает ее дивным образом. От меня такого блеска ожидать нельзя, но нужно мириться с тем, что имеешь.

Он оправился с задачей достойно. Когда рассказ был завершен, Адальбер задумчиво взлохматил волосы, которые уже успели высохнуть:

– Нет сомнений, ты прав. Твоя Колдунья – ключевая фигура. Первую жертву звали Буэнавентури, как первого супруга, а нашего преступника или сообщника – Риччи, как убийцу вышеупомянутого мужа. И не хватает только призрака этой дамы, бродящей по копии дворца Питти. Кстати, мне страшно хочется его увидеть, этот дворец...

– Отправимся после обеда, если хочешь. Прогулка на велосипеде тебя взбодрит.

– Зачем нам велосипед, если в гараже полно машин? – проворчал Адальбер. который очень не любил переутомляться, если была возможность этого избежать.

– В здешних краях это самое популярное средство передвижения, позволяющее ездить повсюду и не привлекать к себе внимания.

– Но кто же захочет не привлекать к себе внимания во время сезона в Ньюпорте? Чем больше показываешься на людях, тем чаще тебя желают видеть.

Первый удар колокола, возвестивший обед, прервал эту беседу и заставил Адальбера ринуться в свою комнату, чтобы сменить банный халат на более подобающий костюм. Он показал неслыханную резвость и уже при втором ударе догнал Альдо на лестничной площадке, так что по лестнице друзья спустились вдвоем.

На сей раз на террасе с цветущими розовыми кустами под большим тентом а белую и голубую полоску Полина оказалась не одна: рядом с ней стояла женщина лет тридцати с короткими светлыми волосами, искусно уложенными вокруг красивого, но не слишком выразительного лица, на котором выделялись лишь высокие брови, придававшие ее карим глазам вечно удивленное выражение. Это была Синтия. Одетая во фланелевый костюм для тенниса – самый распространенный в час ленча наряду с костюмами для верховой езды или гольфа, – она поочередно протянула обоим мужчинам слишком наманикюренную для спортсменки руку и приветствовала их на светский манер, иными словами, наградила княжеский титул Альдо более сердечной улыбкой, чем академические лавры Адальбера. Впрочем, улыбка стала шире при известии, что прославленный археолог отныне будет украшать собою не суетный салон Алисы Астор, а радушный «Белмонт-Кастл». Синтия ненавидела свою соседку и не скрывала этого.

За стол сели, не дожидаясь Джона-Огастеса, который, естественно, опаздывал, и разговор сразу зашел о бале на следующей неделе – главного дела Синтии. Поэтому беседа быстро превратилась в ее монолог, прерываемый изредка репликами Полины. Лишь появление не слишком смущенного опозданием супруга заставило Синтию умолкнуть. Джон-Огастес заверил Адальбера в том, что очень рад видеть его в своем доме, и тут же перешел к необыкновенным достоинствам новой яхты, воспевая ее в лирических тонах, которым недоставало только трубных звуков «Аиды» в качестве фонового аккомпанемента. Синтия не выдержала и взбунтовалась против этого морского нашествия, обменялась колкостями с мужем и покинула стол, когда подали десерт. Она заявила, что будет пить кофе в своей комнате, где никто не помешает ей обдумывать детали предстоящего празднества. За все время ленча Альдо и Адальбер не произнесли ни единого слова.

Едва Синтия удалилась, как до террасы донеслись гнусавые звуки ее банджо. Джон-Огастес прекратил поглощать сыр «Стилтон», который запивал превосходным портвейном, и, пожав плечами, недовольно сказал сестре:

– Надеюсь, вы тоже чем-нибудь займетесь? Если дать ей полную свободу, она способна пригласить черный джаз-банд на свой бал восемнадцатого века просто для создания контраста!

Полина, откинувшись на спинку плетеного ивового кресла, переплела пальцы и сказала со вздохом:

– Я спрашиваю себя, не приходит ли вам с Синтией в голову мысль, что вы оба принадлежите к числу самых невоспитанных людей в стране, где вежливость вообще не в чести. Вы наперегонки оглушали нас – она своим балом, ты вашей яхтой! Господи, как же трудно вас выносить!

Джон-Огастес, лукаво сощурив глаза и усмехнувшись, все же оторвался от сыра с портвейном и посмотрел на троих сотрапезников:

– Я знаю и смиренно прошу у вас прощения, но если бы я не перехватил бразды правления, вы слушали бы только мою жену. По крайней мере, я внес некоторое разнообразие в беседу. Бал, снова бал, все время бал – последние два месяца мы говорим только об этом!

– Хвала небу, что я не живу вместе с вами! Что касается вечернего приема у нас, я не вижу, чем он будет отличаться от других, более или менее живописных, на которые мы уже получили приглашение.

– А вот чем: все вы должны одеться в белые костюмы, но восемнадцатого века! И вы не представляете, что это будет за зрелище: тут вам и платья с фижмами, и облегающие короткие штаны, и туфли с пряжками, от которых у вас заболят ноги, и парики, увы, естественно, напудренные! Ох уж эта пудра! Она разлетится повсюду. Если кому-нибудь придет в голову фантастическая мысль прикончить ближнего своего на этом проклятом балу, полиция получит столько отпечатков пальцев, сколько захочет! Но вы еще не знаете, чего вам удалось избежать, – продолжил он, увидев унылые физиономии сотрапезников. – Синтия хотела возродить олимпийских богов! Мы бы толкались среди Юпитеров с молниями из позолоченного картона, так как на роль Вулкана претендентов обычно гораздо меньше.

– А я, возможно, предпочла бы именно это! – задумчиво проронила Полина. – Греческий костюм очень подходит мужчинам с красивыми ногами...

– Не мечтайте об этом и подумайте лучше, сколько бы к нам явилось ожиревших Венер с артритными ногами.

Альдо засмеялся, но твердо предупредил, что не сможет присутствовать на балу, если ему не разрешат появиться в современной одежде. Ту же просьбу высказал Адальбер, однако у Джона-Огастеса ответ был готов заранее:

– Никоим образом! В доме имеются километровые запасы атласа, бархата и парчи, специально заготовленных для гостей, которых предупредили слишком поздно о грандиозных замыслах Синтии. Мы также наняли китайского портного, который живет около синагоги. За сутки он изготовит вам любой наряд при условии, что вы сделаете для него эскиз! В противном случае вы рискуете стать жертвой его фантазии! Вы могли бы преобразиться в китайских мандаринов...

– В восемнадцатом веке они были, – задумчиво произнес Альдо. – Возможно, это не такая уж плохая идея. Позволительно ли узнать, что вы выбрали для себя, мистер Белмонт?

– Зовите меня Джон-Огастес! Так проще. Что касается вашего вопроса...

– Держу пари, что я сумею ответить! – воскликнула Полина. – Костюм моряка! И я бы поставила на Джона-Пола Джонса!

– Какой же вы бываете несносной! – вскричал ее брат, встав из-за стола. – Пропал мой сюрприз! Джентльмены! С вашего разрешения я удаляюсь, ибо ощущаю необходимость устроить себе небольшую сиесту, которую рекомендую и вам.