Конюх обошел гнедого скакуна.

— Я останусь с ним, сэр, и позабочусь о том, чтобы у него были сено и вода.

Финн кивнул.

— Не давайте ему овса, пусть сначала успокоится, — сказал он конюху и вместе с Кейт вышел на главную палубу.

Солнце выглянуло из-за туч, и море заискрилось в его лучах. Стоя у борта судна, Финн глубоко вздохнул.

— Свежий воздух, открытое море, никакой тебе тюремной камеры…

Он щурился от солнца, его волосы трепал ветер.

— Ты снял повязку? — сказала Кейт и, привстав на цыпочки, осмотрела его рану. — Рана чистая и уже заживает.

Паровая яхта быстро бежала по волнам, и Кейт почувствовала легкую тошноту.

— Только бы не было приступа морской болезни. Взгляни на меня, я зеленая?

Кейт встала спиной к морю, и Финн оперся на бортик, положив ладони слева и справа от нее.

— Твои глаза цвета синего неба. — Он наклонил к ней голову так, как будто хотел поцеловать, но не стал этого делать. — А зеленоватый оттенок кожи тебе к лицу.

Кейт фыркнула, едва сдерживая смех.

— Я так и не услышала от вас слов признательности, сэр. И где моя награда за то, что я спасла одного из самых ценных подданных ее величества?

— Я ищу вас. — Голос Фортеска прервал их шутливый разговор. — Меня засыпали телеграммами из разведывательных служб различных британских ведомств. Все они требуют немедленных сведений о местопребывании некоего агента по имени Финеас Ганн, он же Хью Керзон, и объяснений от него. — Дипломат помахал в воздухе стопкой телеграмм. — Разведки хотят получить ответы на свои вопросы по поводу действий этого агента. Давайте сядем вон там и все обсудим за стаканчиком виски. — Фортеск показал на палубу, где стояли шезлонги. — Там на столике, мистер Ганн — или мистер Керзон, как вам больше нравится? — вас уже ждут телеграфные бланки, письменные принадлежности и бутылка виски восьмидесятилетней выдержки. Пойдемте?

Уютно устроившись в шезлонгах, они разлили виски по стаканам и погрузились в чтение сообщений, на которые требовалось ответить.

— Вот эта телеграмма доставлена из Скотленд-Ярда, — сказал Эдриан. — Она касается взрыва лодки с испанскими бунтовщиками в гавани Ла-Рошели. Может быть, вы потрудитесь объяснить, что там произошло? Специальное подразделение Скотленд-Ярда желает это знать.

Задумчиво покачивая головой, Финн некоторое время размышлял над тем, что ответить. Кейт с интересом следила за ним. Наконец он вздохнул.

— Я не уверен, что эти испанцы принадлежали к организации «Тигры».

— По оперативным данным, они все же являлись членами этой организации. Эту информацию подтверждает отдел разведки военно-морских сил, мистер Ганн.

Финн налил еще по стаканчику виски.

— Зовите меня просто Финн. Таким образом, мы все будем обращаться друг к другу по имени.

Эдриан бросил на него внимательный взгляд поверх очков.

— Похоже, что в организации «Тигры» существует радикальное крыло. Его члены более склонны к насилию и террору. — Эдриан смял телеграммы, которые они прочитали, положил их на поднос и полез в карман за спичками. — Наверное, вам будем интересно узнать, что я получил приказ во что бы то ни стало доставить в Англию агента Кроу, а также анархиста, сидевшего с ним в камере.

Эдриан зажег спичку и поднес ее к скомканной бумаге на подносе. Она занялась огнем.

— Вчера ночью я вскрыл замок на двери местного телеграфа и отправил донесения в Лондон.

— Вы прибегли к помощи отмычки? — с широко распахнутыми от изумления глазами спросила Кейт.

Эдриан задул спичку.

— Да. В телеграмме я назвал имена вызволенных из тюрьмы заключенных, а также сообщил о вашем пленении, Финн. Оставив Реджиналда, помощника, дожидаться ответа, я вернулся в свои апартаменты во дворце.

Финн залпом выпил свое виски.

— Полагаю, вы получили ответ?

Эдриан взял одну из телеграмм и зачитал ее вслух:

— «От генерала Фредерика Робертса. Примите все возможные меры для освобождения агента Ганна. Точка. Национального героя битвы при Кандагаре». — Дипломат многозначительно посмотрел на Финна и, качая головой, продолжал: — Бедный Робертс. Его, должно быть, разбудили среди ночи.

— Похоже, твой побег из пуштунского плена оценили по достоинству, — заметила Кейт.

— Обожаю военные истории, — промолвил Эдриан, откидываясь на спинку кресла. — Так что с вами произошло в Кандагаре?

— Как уже сообщила Кейт, меня захватили в плен и держали в пуштунской деревушке, расположенной к северо-западу от нашего форта, — с явной неохотой стал рассказывать Финн. — Мне удалось бежать с несколькими солдатами. Мы долго плутали в горах. Мои люди находились в ужасном состоянии, а в окрестностях орудовала армия Аюб-хана. Вернувшись в форт, я узнал, что отряды генерала Робертса форсированным маршем двигаются из Кабула в Кандагар нам на подмогу. Я хорошо знал местность и показал на карте, где отряды генерала могли разбить свой лагерь. Гарнизон форта выдвинулся ему навстречу и очистил дорогу от противника.

Кейт было трудно представить, как после тяжелых испытаний в плену Финн сумел снова принять активное участие в боевых действиях.

— Нашу вылазку нельзя было назвать слишком удачной, но нам все же удалось оттеснить армию Аюб-хана в горы и дать возможность отрядам Робертса добраться без потерь до форта. Так мы получили мощное подкрепление. В результате мы победили в битве при Кандагаре, во всяком случае, объявили о своей победе. А через шесть месяцев мы вышли из Афганистана.

Финн встал.

— Вам известно, когда мы прибудем в порт? — спросил он.

— Где-то после обеда, — ответил Эдриан, собирая телеграммы и свои ответы на них. — Реджи перед рассветом связывался по телеграфу с братьями Клузо. Они беспокоятся за вас, Финн.

— Прошу меня простить, — промолвила Кейт, поднимаясь из шезлонга.

Она догнала Финна, который направлялся в свою каюту.

— Прости, Кейт, но меня раздражают все эти разговоры о героических военных буднях.

Она сжала его руку.

— Пожалуйста, Финн, помоги мне понять тебя.

— Многие военные испытывают страхи и страдают от более жестоких приступов невроза, чем я. А некоторые даже умирают от психических травм. И все ради чего? — Глаза Финна помрачнели. Он старался не дать воли гневу и отчаянью. — В войне нет ничего благородного, Кейт, уверяю тебя. Благородство можно найти только в солдатах, которые гибнут на полях сражений. Мне претят все эти разговоры о «национальном достоянии». Я просто сражался за жизнь своих людей… Солдат ходит по лезвию ножа, рискуя собой во имя интересов государства. Однако в бою главным для него является товарищ, с которым он сражается плечом к плечу.