— О нет! — уже тише стенал прохфессор, выдирая последние клоки волос, сохранившиеся по окружности обширной, как поднос, лысины. — Что же делать? Что делать?

— Вызвать Торопливых, — посоветовал один из экскурсоводов, которые растерянной толпой клубились вокруг начальства.

В обычное время заведующий кафедрой над подобным советом только бы посмеялся, но сейчас он пребывал в помраченном состоянии рассудка, и идея показалась ему здравой.

На улицу Тридцатисемилетия Отрытия Канавы был отправлен гонец, который вскоре и вернулся, в сопровождении лейтенанта Поли Лахова и сержантов Дуки Калиса и Васиса Ргова.

— Так, что тут у нас? — вопросил Лахов, по привычке сурово хмурясь. В душе бравого стража было сумрачно. Последнее дело, связанное с МУ, закончилось посрамлением Торопливых, и иметь дело с магами ему совсем не хотелось.

— Пропал меч! — запричитал прохфессор. — Ах, какой был меч! Какой был меч!

— Имя, внешность, особые приметы? — рявкнул Калис. Заведующий кафедрой недоуменно посмотрел на сержанта, выряженного по привычке в клетчатую юбку.

— Это же меч, — сказал он, — но если вы настаиваете… Имени нет, это меч без имени, внешность…

— Как же мы его будем искать, без имени? — на простоватом лице сержанта Ргова, которое больше подошло бы кучеру или конюху, отразилось недоумение.

— Как хотите! — теряя терпение, почти выкрикнул прохфессор. — Или мне идти прямо к Иггу Мухомору?

— Нет, нет, — поспешно вмешался Лахов, показывая Ргову кулак. — Мы сами справимся. Надиктуйте нам, как он выглядит.

Пока Лахов записывал особые приметы потерянного артефакта, Калис с Рговым облазили весь зал, но, как и следовало ожидать, никаких следов не обнаружили.

— Чего будем делать? — поинтересовался Дука, когда стражники покинули здание выставки.

— А ничего, — глубокомысленно ответил лейтенант. — С этими магами чем меньше общаешься, тем лучше… Кроме того, если уж кто сумел этот меч спереть, то он уже далеко от Ква-Ква. Удирает во все лопатки…

— Наверняка, — кивнул Ргов. — А что с начальством?

— Ему об этом происшествии знать не обязательно, — этот ход Лахова был не лишен логики, царящей в большинстве учреждений — инициатива наказывается ее выполнением. — Пойдем-ка, обдумаем ход расследования… в пивную!

Против такого предложения никто из стражников возражать не стал.

— Что? — голос ректора Магического Университета дребезжал больше обычного. — Пропал меч? Тот самый?

— Э, да, — прохфессор предметной магии под свирепым взглядом Глав Рыбса увял, точно лопух во время засухи. — Как бы да…

Идея о том, что пропажу можно скрыть от начальства, пришла в голову ученого мужа слишком поздно. Увы, ученость редко идет рука об руку с практической сметкой.

— Вот! Вот! — ректор закипел, словно чайник. Сидящие у него в кабинете деканы и прохфессора боялись даже дышать. — Разврат и всяческое непотребство! Воры осмелились утащить артефакт, причем практически из здания университета!

Отцы-основатели с картины над ректорским креслом смотрели сурово и презрительно. Их взгляд явственно говорил: «Ну что, допрыгались, недоумки?»

— Наш университет, почтенное заведение с вековыми, нет, тысячелетними традициями, стал напоминать проходной двор. Заходи, кто хочет, бери, чего хочешь!

— Но, ваша милость… — попытался вставить слово кто-то из деканов.

— Молчать! — не дал сбить себя с мысли Глав Рыбс. — Как вы смеете тратить время на болтовню, когда университет в опасности?

Высказав эту достойную занесения в анналы сентенцию, ректор обвел подчиненных грозным взглядом. Попадись под него цветы, они неминуемо зачахли бы, гранитная глыба раскололась в мелкое крошево, а стая голодных акул обратилась в позорное бегство…

Волшебники же, привыкшие к подобным взглядам, лишь поежились. Они работали с ректором не один год (а кое-кто и не одно десятилетие) и прекрасно знали, что сейчас необходимо молчать. Ибо продолжение не заставит себя ждать.

Так оно и вышло.

Глав Рыбс остался недоволен увиденным. Его узкое лицо перекосилось и стало напоминать изогнутый кусок проволоки: нижняя челюсть оказалась на одной вертикали с левым ухом, а правое ухо — с соответствующим плечом.

— Что я вижу? — сказал он. — У нас в МУ есть все, что угодно, от специалистов по бесполезным заклинаниям до знатоков жизни навозных жуков, но нет своей службы безопасности!

— Э, а что это такое? — спросил мэтр Шизомудр, декан факультета магии неживого.

— Ну, — ректор неопределенно помахал руками, — это такая служба, она обеспечивает безопасность…

— Ага, — глубокомысленно кивнул Шизомудр.

— Мы назовем ее ВОХР! — Глав Рыбс гордо воздел к потолку палец. Подумал, и воздел другой. — Что значит — Волшебная Охрана! А ответственным за нее назначим… назначим…

Деканы и прохфессора с достойной восхищения гибкостью (особенно достойной, если учесть, что большинству из них давно перевалило за двести лет) наклонялись, избегая ректорского взгляда.

— Назначим прохфессора Синиуса Фляка! — Заведующий кафедрой магии искусства, до сего момента мирно дремавший на дальнем конце стола, всхрапнул и пробудился. Как видно, он обладал способностью воспринимать происходящее вокруг, даже находясь в состоянии глубокого сна. Но учитывая, что спал он почти все время, в этом не было ничего удивительного.

— Почему я? — вопросил Фляк, оскорбленно моргая длинными ресницами, которых не устыдилась бы и корова.

— Потому что… потому что… — Глав Рыбс замялся. Причина, по которой он назвал именно Фляка, заключалась в том, что тот почему-то попался на глаза, но признаваться в этом было стыдно. — Ты из нас самый безопасный… и опытный…

Последнее утверждение являлось сущей правдой. За триста лет жизни прохфессор магии искусства если и обижал кого, так только раздавленных им комаров, а преподавателя с большем стажем в МУ просто не было. Борода Синиуса превышала по длине его самого, и он носил ее обернутой вокруг пояса.

— Я… — Фляк что-то хотел сказать, но почему-то запнулся. Причиной этому был обыкновенный склероз. С ним прохфессор боролся с помощью многочисленных записочек, которые он писал самому себе. Но сейчас они ничем не могли помочь.

Он просто забыл все пришедшие на ум возражения.

— Это большая честь! — Глав Рыбс воспользовался осечкой коллеги мастерски. — Мы гордимся, что ты взял на себя это тяжелое бремя! Ну и как насчет прибавки жалованья на полсотни бублей? И золотой тесьмы на мантию?

Тесьма оказалась самым веским аргументом. Если до сего момента заведующий кафедрой еще тщился вспомнить возражения, то теперь оставил эти попытки, по бесплодности сравнимые с попыткой вычерпать озеро совочком.

— Хорошо, я согласен, — важно проговорил Фляк. — А что я должен буду делать?