Контора у Эвархи – в месте приличном, богатом, но не слишком заметном. Вот только сыновей пока что нет, но это, как заявила дева Хаэльдис, «чтоб вывеску потом не перемалёвывать, сдерут, мошенники, больше, чем за новую».

Заказчики являются к ним всякие. И солидные дородные купцы, на чьём торговом тракте объявился, к примеру, стрегокрыл, так что ни пройти теперь, ни проехать, обычные охотники спасовали, а господа маги такую цену заломили, что проще новую дорогу проложить да белым мрамором вымостить. И поджарые, породистые чародеи, купеческое чревоугодие презирающие, себя блюдущие, коим для опытов опять понадобился огнеметательный ящер из сухих пустынь родного мира Эвархи, Толлё. И начальники гаремной охраны из разных мест, потому что всё равно нет лучше стражей, чем ифриты – они не только золото берегут истово, они и на честь султанских жён не посягают, в отличие от кого другого.

Звенит негромко колокольчик, раскрывается дверь, входит заказчик – о нет, на сей раз заказчица, монументальная дама, увешанная блескучими каменьями и, разумеется, под непременной густой вуалью, магически укреплённой и защищённой от подглядывания. С ней, как обычно, компаньонка, старушка сухая и пронырливая, с крысиной мордочкой; и могучая, безмолвная, ничему не удивляющаяся орка-телохранительница.

Последних Хаэльдис очень даже уважает.

– Дева Хаэльдис, государыня милостивая, дева Хаэльдис именем. Так звать. А энто – мой Эварха, муж богоданный, ловец самонаилучший. Что скажете, чего повелите, кого словить вам, кого за хвост притащить? – болтает она, снуя вокруг явившейся троицы с такой быстротой, что у Эвархи, мужа богоданного, голова идёт кругом.

На всё это с внушительного своего шестка, коим служит рог серого винтокрыла, водружённый посреди просторного конторского стола, строго взирает Адальберт, череп в перстне, и глазницы его горят удовлетворённо-зелёным.

Разговор, само собой, начинает старушка, ходит кругом да около – а кого уже словили, а можете показать, а вот говорят, что с русалками не очень у вас вышло, а подтверждения из других миров у вас имеются?

Эварха сидит с самым важным видом, лишь порой перемигиваясь с Адальбертом. Его дело молчать, потому как на каждое слово капризной клиентки у него и четверти не найдётся, а вот у девы Хаэльдис – так звать – целых двадцать.

И разговор длится, длится, покуда дама под вуалью наконец не вздохнёт томно и не выдаст – низким чувственным контральто:

– Инкуб нам желателен, Хаэльдис-охотница. Инкуб сильный, горячий, неутомимый… Такой, какого вы о прошлом годе словили для подруги моей…

– А! – вся аж вытягивается дева Хаэльдис – так звать – и прижимает палец к губам. – Ни-ни, госпожинка дорогая, ни слова больше! Усё поняла! Усекла! Знаю, кого вам надобно, такого и словим!

Эварха подавляет желание закатить глаза. Череп Адальберт подобными условностями не стеснён, он без зазрения совести закатывает зелёные огоньки на верх крохотных глазниц.

– Конешное дело, – болтает меж тем Хаэльдис, – речь моженно, что зачем прекрасной государыне моей всякие инкубы? Это мне, худосочной, надобно, у меня за пазухой что муравей чихнул, а у вас-то, госпожа, у вас-то!..

Заказчица млеет от похвалы, мнётся и жеманится.

Орка стоит, словно статуя, но её карие глаза вдруг встречаются со взглядом Эвархи – воительница безмолвно смеется.

…Потом они долго торгуются. Потом Эварха расписывает трудности похода и охоты, ибо инкубы, когда сезон, совершенно дики, и кидаются на кого ни попадя, норовя уестествить без различания пола и возраста; а взять-то его нужно не просто так, а в целости, ничего не попортив, особливо мест евонных и деталей, коими он, болезный, собственно говоря, и ценен!

Наконец Хаэльдис и любительница инкубов бьют по рукам, аванс – в звонкой полновесной монете, извините, ни чеков, ни векселей не принимаем, кредита не открываем – перекочёвывает в гномьей работы сейф у стены.

За клиентками закрывается дверь. Хаэльдис оборачивается, лукаво глядит на ловца, особенно этак прикусив губу, и Эварха ощущает, что сам готов вот-вот обернуться инкубом – но с ней, только с ней, только с этой несносной девчонкой.

Завтра они с Адальбертом отправятся в путь. Но это – завтра.

А сегодня вместе с Хаэльдис завалятся в «Дикого Орка» – заведение, надо сказать, ничуть не уступающее «Жуткому гному», гномояд как бы не ядрёней, а вдобавок к нему подают первосортный орочий самогон, и всё будет очень хорошо.

В путь – это завтра. Не сегодня. Ещё не сегодня…

Но тут Эварха ловит взгляд черепушки Адальберта и настроение у него разом портится. Да и череп, словно бы в смущении, отводит взгляд крохотных глазниц.

Зелёные огоньки в них на миг сменяются алыми.

Но всё равно – они вместе, Эварха и Хаэ, и никакие архимаги не могут помешать им быть счастливыми, насколько им двоим только хватит сил.

(Книги пишутся прихотливо. У каждой – свой собственный путь. Иногда они резко отказываются следовать тем, что ей приготовил автор. Так случилось и на сей раз. Приключения Клары Хюммель должны были начинаться совершенно иначе. Ниже – изначальный вариант второй главы книги, из которой мы узнаём немало любопытного о Долине Магов и её обитателях…)

…Шмяк!..

Каменное ядро, объятое пламенем, подняло столб брызг и белого пара у самой кормы, лодку подбросило так, что Клара едва не свалилась за борт – хорошо, успела вцепиться в скамью.

Небо уже исчертили дымные хвосты новых ядер, летящих прямиком на Кларину голову.

– Быстрее! – рявкнула она на свесившуюся с носа лодки девицу, что сосредоточенно крутила в озёрной воде обычным с виду прутиком.

Одета девица была в рабочую куртку драконьей подчешуйницы, подпоясанную широким поясом с сумочками и карманчиками; слева в ножнах болтался лёгкий меч, отчаянно при этом мешая своей носительнице. Каждый раз, когда эфес пинал свою хозяйку в бок, Кларе хотелось зажмуриться и закрыть лицо руками – только чтобы не видеть этого позора.

…Шмяк! На этот раз по левому борту. Лодку швырнуло вправо.

– Сейчас все заклятия обратно верну! – Клара смахнула с лица брызги пополам с каменной крошкой.

– Пока рано, тётушка, – невозмутимо ответствовала девица.

Клара Хюммель, боевой маг по найму, действительный член Гильдии боевых магов Долины, была вне себя от ярости. Мало того что Дик д’Ассини принудил её… ну хорошо, уговорил… участвовать в этом году в Испытаниях; мало того что ей дали соискательницу-девчонку, заносчивую, упрямую и дерзкую – так ещё и собственную племянницу!

Хоть и троюродная, старшая из всего подрастающего поколения семьи Хюммель-Фейнингер, весьма многочисленного; Клара вечно сбивалась со счёта, девятнадцать отпрысков у её двоюродных братьев с сестрой или восемнадцать.