К тому времени, когда Гвалхмай снова прискакал в Гефрин, Энфрит и его таны были уже готовы тронуться в путь.

Завидев приближающегося всадника в черной одежде, Энфрит повернулся к Сканду и сказал:

– В мое отсутствие распоряжаться здесь я поручаю тебе, мой старый друг.

Сканд, не сумев заставить себя улыбнуться, просто склонил голову.

– В ваше отсутствие я позабочусь о безопасности Гефрина. Я присмотрю за Финолой и Талорканом и постараюсь, чтобы с ними не произошло ничего плохого.

Королева не вышла прощаться с мужем, а вот юный Талоркан встал рядом со Скандом и с интересом наблюдал за происходящим. Сканд с покровительственным видом положил ладонь на плечо мальчика.

Энфрит мимоходом улыбнулся сыну и кивнул ему:

– Слушайся Сканда, Талоркан.

– Хорошо, отец, – ответил Талоркан, но при этом не смотрел на Энфрита.

Король перевел взгляд на Сканда:

– Тебе здесь бояться нечего. Найди себе хорошую девку. Тебе нужно поразвлечься.

Попытка Энфрита казаться беспечным и легкомысленным явно не удалась. Он посмотрел на приближающегося всадника.

Гвалхмай остановил своего жеребца и спросил:

– Какое решение вы приняли, король Энфрит?

Энфрит улыбнулся.

– Я поеду в ваш лагерь и встречусь с твоим господином, – ответил он.

Затем он сел на своего коня – красивого серого жеребца, которого держал под уздцы Галан. Энфрит ловко вскочил в седло. Хотя молодость осталась далеко позади, он всегда был мастером по части верховой езды. Люди, которым надлежало сопровождать его в этой поездке, тоже сели на своих лошадей. Они перед этим облачились в лучшие доспехи и взяли лучшее оружие: отполированные шлемы, мечи с серебряными рукоятями, свежевыкрашенные щиты. Все вместе они образовывали впечатляющий отряд воинов – сильный и внушительный.

Энфрит повернулся к людям, остававшимся в Гефрине:

– Вы будете повиноваться Сканду так, как будто он говорит моим голосом, до тех пор, пока я не вернусь. А вернусь я скоро и привезу вам хорошие новости о мире. Поглядывайте на юг и ждите нашего возвращения. Поехали, Гвалхмай ап Гвиар!

Они поскакали прочь из Гефрина, оставляя за собой в воздухе облако пыли. День был ясным и сухим, а солнце – жарким. Тем не менее, глядя на тринадцать человек, едущих вслед за черным всадником на черном коне, Сканд чувствовал, как по спине у него пробежал холодок.

* * *

– Ты уверена, что хочешь сжечь его, дитя? – спросила Сунниву пожилая женщина.

Раньше было принято сжигать мертвецов, однако теперь многие обитатели Гефрина прислушивались к проповедям христианских священников и хоронили своих умерших.

– Да, уверена. Именно этого он бы и сам захотел. Он жил рядом с огнем и пожелал бы отправиться в потусторонний мир в огне.

Суннива приняла насчет этого твердое решение и, проснувшись еще до рассвета, стала собирать хворост. Она не захотела, чтобы ей в этом кто-то помогал, и сама сложила хворост в высокую кучу, готовя погребальный костер.

Затем четверо мужчин опустили на эту кучу хвороста тело ее отца. Хотя они положили его туда очень аккуратно, плотно обернутый в ткань труп начал потихоньку сползать в сторону, и им на несколько мгновений показалось, что вся куча сейчас развалится. Однако затем труп перестал двигаться.

Суннива медленно пошла обратно в кузницу, где она еще с утра – как уже много-много раз за свою жизнь – развела огонь в горне. Она набрала лопаткой немного горящего древесного угля. Будет весьма уместно сделать так, чтобы останки Странга сгорели в огне, разведенном в его горне.

Держа в руках горшок с древесным углем, Суннива обошла вокруг дома и вернулась к куче хвороста, на которой лежало тело отца. Вокруг уже собрались мужчины и женщины, захотевшие посмотреть, как кузнец отправится в последний путь.

Наклонившись, Суннива стала высыпать на хворост горящий древесный уголь в разных местах. Она сделала это умело, и пламя очень быстро охватило почти весь хворост. Суннива хорошо разбиралась в том, как разводить огонь. Это был один из тех навыков, которые она переняла у отца.

Она стояла довольно близко к пламени, раздуваемому легким утренним ветерком.

Жар, исходивший от костра, становился слишком сильным. Зрители вдруг испугались, что она решила броситься в этот погребальный костер и сгореть в нем вместе с отцом.

Слезы, текущие по ее щекам, стали горячими. Волосы Суннивы развевались на ветру, который помогал костру получше разгореться. Тело отца почернело и обуглилось, и из-за пожирающего его сильного пламени очертания его стали нечеткими.

Ее волосы, казалось, вот-вот вспыхнут. Глазам становилось больно из-за исходящего от костра жара.

Наконец она отпрянула назад, едва при этом не упав. Женщины подхватили ее и придержали с разных сторон, помогая устоять на ногах. Она стала беззвучно всхлипывать. Не было слышно никаких звуков, кроме потрескивания пламени, отправлявшего ее отца в потусторонний мир.

Погребальный костер горел очень долго.

Собравшиеся вокруг него люди стали постепенно расходиться. Им еще нужно было уделить внимание и другим покойникам.

А жизнь шла своим чередом.

Во всем Гефрине люди занимались своими делами. Кто-то оплакивал погибших близких родственников. Овдовевшие женщины с детьми горевали по поводу того, как же они теперь прокормят своих отпрысков. Скот вели на пастбище. Воины упражнялись в искусстве убивать других людей.

А тем временем дым погребального костра кузнеца расстилался темным пятном по ясному небу.

Суннива, дочь Странга, наблюдала за костром в течение всего дня. Она наблюдала за ним, пока куча наполовину сгоревшего хвороста не обрушилась внутрь себя.

Больше никогда она не услышит, как отец работает с железом в кузнице, заставляя этот самый крепкий из материалов подчиняться своей воле. Никогда больше она не будет есть с ним за столом в дружелюбном молчании.

Она осталась одна.

Ее мысли обратились к Беобранду. Она стала молиться над превращающимися в пепел останками Странга, дух которого мог доставить послание богам. Она молилась о том, чтобы ее возлюбленный нашел тех, кто убил ее отца. Она попросила богов помочь ему найти их и прикончить.

А затем, отдав должное отмщению убийцам, она помолилась о том, чтобы Беобранд к ней вернулся.

Беобранд разбудил своих спутников, когда птицы, начав щебетать, возвестили о приближении рассвета. Воины немного перекусили и выпили воды. Костер они при этом разводить не стали. Состояние хромой лошади не улучшилось. Но и не ухудшилось.

Они сели на коней и поехали дальше в предрассветных сумерках. Прежде чем снова тронуться в путь, они проверили, легко ли вытаскиваются мечи из ножен, надели шлемы и заточили наконечники копий. Все они надеялись, что сегодня их погоня подойдет к концу. Стараясь производить поменьше шума, они направились в ту сторону, в которой Асеннан заметил ночью костер.