Линдри раскрыл было рот, но ничего не сказал. Он посчитал, что разумнее не упоминать о том, что это было всего четыре года назад. Старик отошел в сторону и пропустил их внутрь.

– На ящике есть пара пледов. Обычно я даю их посетителям, но…

Ример понял. Посетителей, которым они могли понадобиться, не было.

– Я принесу поесть. У меня есть копченая форель и маринованный лук.

– В этом нет необходимости, – ответил Ример, но его перебила Дамайянти.

– Спасибо, это будет чудесно. А у тебя есть суп? – она присела на скамью и начала развязывать свои ботинки. Ример почувствовал, как краска приливает к щекам. Ее поведение никак не разряжало ситуацию. Но пусть Линдри думает все, что хочет. Свартэльд мертв, Хирка в смертельной опасности, Совет бурлит, слепые наступают. Он не может тратить время на беспокойство о том, как ситуация выглядит в глазах других.

Линдри кивнул:

– У меня есть рыбный бульон. Я приготовлю суп, – он скрылся внизу.

– Итак, что тебе нужно? – Ример сел рядом с Дамайянти. Она сняла плащ с его плеч, свернула и положила на изголовье.

– Я должна быть уверена, что ты понимаешь, о чем просишь.

Он кивнул, не смог заставить себя сказать да, потому что это было бы ложью.

Она продолжала:

– И мне нужно твое слово.

– Хорошо, какое?

– Это твой выбор. Не мой. Вспомни об этом, когда захочешь убить меня за то, что сам пожелал сделать.

– Вот как… Не самый безболезненный процесс, да? – сухо произнес он.

Дамайянти провела пальцами по его волосам. Что-то в ее взгляде изменилось. Ример привык наблюдать, как она пытается проглотить его, завладеть им, подчинить его. Сейчас она медлила, и ее поведение не было наигранным. Возможно, именно это пугало его больше всего.

Они сидели молча до тех пор, пока не пришел Линдри и не поставил поднос на один из деревянных ящиков. Две чашки рыбного супа и фонарь. Стекло фонаря было дешевым, из тех, что отбрасывают зеленые тени.

– Спасибо, – сказала Дамайянти. – И не пугайся, если он будет кричать. Обещаю не причинять ему вреда.

Ее улыбка обрела былую властность. Она склонилась к Римеру и провела пальцами по его бедру. Линдри повернулся к ним спиной и вышел, захлопнув дверь так, что косяк затрещал.

Ример скинул ее руку с бедра.

– Мы здесь не для этого.

– Нет, – ответила она. – Но нам на руку, если он подумает, что для этого. Потому что ты будешь кричать. Подними руки.

Она распустила шнуровку у него на шее и потянула за ремни так медленно, будто боялась того, что может обнаружить под ними. Дамайянти стянула с него рубашку. Она упала на пол. Танцовщица смотрела на Римера, приоткрыв рот. Неосознанная реакция, которую она спрятала за удовлетворенной улыбкой.

– Значит, все, что болтают о Колкаггах, правда, – сказала она. – Ложись, Ример.

Он послушался и опустился на спину на скамейку. Она скатала плащ, подложила ему под шею, опустив голову вниз. Из кошеля она извлекла два маленьких флакона и положила их на табуретку. Они были исполнены в форме наконечников копья. Один из черного стекла, другой из серебра. Клюв она положила рядом с ними. Он был открыт.

Три совершенно чужеродных объекта рядом с такими обыденными вещами, как чашки для супа. Дамайянти опустила руки на бедра. Ей не хотелось делать этого.

Ример испугался, как бы она не передумала. Он знал, что делает. Знал, что пути назад нет. Она тоже знала, но все еще могла выйти из игры. Этого не должно произойти. Он должен заставить ее двигаться дальше.

– Поторопись, – сказал он. – Не могу допустить, чтобы весь город обнаружил меня здесь в обществе такой женщины, как ты.

Она холодно улыбнулась. К ней вернулась знакомая ему решительность.

– Выпей вот это, – сказала она и протянула ему серебряный флакон. Он выпил. Жидкость была неоднородной и горькой на вкус.

Она капнула две красные капли из черного флакона на клюв, а потом принялась тереть его руками, пока он не стал липким. В комнате запахло кровью. Она подняла клюв к лицу и стала что-то нашептывать. Почти ласково. Успокаивающе. Ее руки были красными, как у мясника. Ример не понимал ее слов, но знал, что она говорит на языке слепых.

– Ты говоришь на языке… – он уставился на нее.

– Его можно пробудить родной речью, – ответила Дамайянти. Он не мог произнести ни слова. Все это время Ример искал информацию об этом языке. Хотел найти то, что поможет ему понять. И вот эта женщина сидит здесь и говорит на языке трупорожденных. На языке, ни слова из которого не знает ни один мудрец Маннфаллы.

Что я творю?!

– Найди Поток, – сказала она. Темные волосы упали на грудь. Она собрала их в узел на затылке. Он сделал, как она велела. Слился с Потоком. Наполнил тело его зрелой силой.

– Чего ты ждешь? – спросил он.

– Когда остановится твое сердце.

Он вздрогнул и попытался сесть. Она опустила его обратно на скамью руками, словно он был беспомощным ребенком. Боль пронзила его грудь. Метнулась в руки. Он слышал, как в ушах забился пульс. Его удары были быстрыми. Потом замедлились. И еще замедлились. А потом прекратились совсем.

Ример по-прежнему мог шевелиться. Пока. Тело было холодным. Он знал, что находится где-то посередине между жизнью и смертью.

Дамайянти работала быстро. Она капнула пару капель крови ему в рот и приподняла подбородок, чтобы он ничего не видел. Но он ощутил прикосновение к шее лезвия ножа. Надрез. У него сбилось дыхание. Тело протестовало. Мысли спутались. Поток одичал от ужаса. Ему хотелось побить ее и сбежать. В происходящем не было абсолютно ничего естественного. Это слеповство. Он вот-вот принесет себя в жертву.

Этого ты хотел. Возьми клюв. Прими его.

Ример повторил про себя эти слова. Он поблагодарил Свартэльда за все, что выучил о духе и плоти. Свартэльд. Теперь он мертв. Теперь, в этот самый миг, оба они мертвы.

Дамайянти вдавила клюв в его горло. Он вошел в него, как будто обладал собственной волей. Танцовщица соединила края разреза. Взгляд ее был жестким. Чужим. Она схватила флакон и полила рану кровью. Ример почувствовал, как она затянулась. Холодный ветерок пролетел и исчез. Разрез зарос и скрыл клюв в его горле. Теперь он не один.

Дамайянти коснулась губами его горла и зашептала что-то на языке слепых. Римера затошнило, но он сдержался. Он не мог наполнить легкие воздухом. У него в горле находился клюв. Клюв ворона. Невозможно, чтобы такой большой клюв поместился в горло, но он был там.

Дамайянти стукнула кулаком по его груди. Сердце пробудилось. Спина напряглась. Он стал хватать ртом воздух. Жив. Он жив.

– Выпей остальное, – сказала Дамайянти и протянула ему черный флакон. – Это кровь слепых. Тебе так не покажется, но она исцелит тебя. Быстрее, чем все, о чем ты когда-нибудь слышал.