— Пассивный сторонник? Через пару часов ты перейдешь из пассивной стадии в активную. Мы начинаем эксперимент с нанопилюлей Кошмарова. Или как ты ее хочешь назвать?

— Русевгрунемкит.

— Язык сломаешь. Дай подумать… Мне кажется, проще назвать ее рек-негр. По первым буквам слов. Или генрук — грузины, евреи, немцы, русские, китайцы. Как, а? Складно? Нужно найти подходящее слово, украшающее идею. Тогда она приживется повсеместно и даст прекрасные всходы.

— Но почему на первом месте грузины? У них всего-то пять процентов.

— Неужели это принципиально? Придираешься, дружок. Пожалуйста, на первое место поставим русских: рукген — рукотворная генетика, или русский генофонд. Устраивает?

— Не против. Но прежде у меня вопрос: почему Кошмаров хочет менять лишь русских, а не все человечество?

— Честно сказать, меня это нисколько не интересовало, так что я его даже не спрашивал. Можем узнать. Сейчас пару ложек выпью, и он мигом явится.

— Да, интересно выведать его мысли. Может, за простым патриотическим желанием что-то скрывается.

— Чтобы вступить с ним в контакт, тебе необходимо выпить полторы ложки. Помню, час назад ты уже принял дозу. Можно добавить. Я сейчас вдогонку двум ложкам, которые недавно заел, пошлю еще три, но уже с бугорком. Впрочем, начинай.

Парфенчиков передал Григорию Семеновичу мешочек. Потом проворно принял дозу, заел ее куском булки, добавил еще вареньице и закрыл на пару минут глаза. За Помешкиным Петр Петрович не наблюдал, казалось, он вовсе забыл о госте.

— Профессор Кошмаров, у нас к вам вопрос, — услышал Григорий Семенович голос Парфенчикова и тут же открыл глаза. — Сегодня мы начинаем эксперимент с вашими пилюлями, которые мы назвали рукген — рукотворная генетика. Коллега Помешкин желает знать, почему вы хотите улучшить генофонд русских, а не всего человечества. Впрочем, может, у вас есть в других странах агенты, которые уже начали такую работу, и мы участвуем во всемирном исследовании? Или вы мечтаете, улучшив генотип россиян, выиграть третью, теперь уже интеллектуальную, мировую войну? Либо выполняете тайную миссию секретных служб?

— Господа, господа, что вы знаете о современной России? Позор! Надо читать книги и газеты. Семнадцатого марта 2001 года в газете «Известия» меня заинтересовала одна статья. В ней говорилось, что группа европейских ученых под руководством профессора Линна составила интеллектуальную карту Европы. Так вот, самое высокое ай-кью в Европе у немцев. Русским досталось жалкое шестнадцатое место. Загляните в Интернет, и вы легко найдете эту статью. Данные меня настолько ошеломили, что я начал работать над созданием препарата, способного резко улучшить наш этнос. Надо, чтобы мы пробились в первую пятерку или даже в европейскую тройку — после немцев и голландцев. Скорость моей работе прибавило сообщение о том, что по итогам мирового опроса 2007 года выявилась нация, вызывающая наибольшее уважение своим интеллектом и наибольшие симпатии — своим воспитанием и культурой. На первом месте опять оказались немцы! После этого я стал работать как умалишенный: день и ночь. И вот нанопилюля, или, как вы ее хотите назвать, рукген, в начале лета 2009 года готова. Выйти вперед, находясь на шестнадцатом месте, нелегко. Вначале нам нужно подтянуться, повысить свой рейтинг. Так что прошу вас не откладывать распространение нанопилюли.

— Тебя эти данные задели? Шестнадцатое место, после кого? Впрочем, неважно. Скажу честно, когда я это услышал, представилось мне, будто я давеча не кукнар выпил, а прокрученный в мясорубке овес. Так противно стало. А как ты перенес? — спросил Петр Петрович Помешкина.

Мне все это по-фиолетовому. Я так и предполагал.

Что будем делать?

— Участвовать в эксперименте. Я с большой охотой рассказал бы о совершенствовании нашего этноса, а не американского, о чем ты спрашивал. Если Президент России примет, подобно Обаме, аналогичный закон, то многое можно сделать. Бог с ними, с американцами.

— Давай, валяй. Любопытно!

— Я вам не нужен? — спросил очкарик. — У меня важные дела.

— Нам все равно! — заторопился Парфенчиков.

— Тогда я исчезаю.

— Начнем со статистики, — начал Григорий Семенович. — Согласно ей, мы — вымирающая нация. Каждый год теряем около семисот тысяч человек. Это особенно опасно, если учесть, на какой богатой и великой территории живет русский народ. В критический момент снижения популяции вполне возможны локальные войны с близкими, а впрочем, и с дальними соседями. Значит, основная задача — пополнить население. Механизм поощрения деторождения в полной мере не заработал, да и не мог существенно изменить ситуацию. В этом вопросе без евгеники не обойтись. Нужны радикальные меры. Какое из животных ближе всего стоит к человеку? Не торопись. Послушай, а потом скажешь. С каким животным человек во все времена борется и не может победить? Мы заражаем врага вирусами, паратифом, сальмонеллой — результат ноль. Подкармливаем самыми разными ядами — ратиндантом, бромдиалоном, антикоагулянтами — в надежде, что эти гады вымрут, истекая кровью. Но проклятые животные с такой скоростью мутируют и размножаются, что яд становится их калорийной пищей. Регион обитания у этого животного — все уголки, все пространство Земли. Прекрасный пловец, распознает наркотики лучше собак, высокий интеллект, быстрая реакция. Ест оно абсолютно все. Живет при температуре от плюс пятидесяти до минус тридцати градусов. Выводит потомство при минус двадцати. В год дает восемьсот детенышей! Беременность — три месяца. Специальный ген этого животного оберегает его организм от всевозможных инфекций, передающихся половым путем. Другой ген передает практическую информацию следующим поколениям. Эти два гена уникальные. У людей ничего подобного нет. Животное, о котором идет речь, старше человека на пятьдесят миллионов лет. Я хотел бы использовать его для генетического обновления русской нации. Можешь назвать его.

Слушай, я не зоолог и мало что знаю в этой области. Мне известно лишь, что собака лает, волк воет, а петух кукарекает. Говори, о ком рассказывал?

— Крыса! Кры-са! Геном крысы и человека почти совпадает.

— Крыса? — поморщился Парфенчиков, впрочем он тут же заулыбался. — А что, замечательные характеристики. Я готов дополнить себя крысиными талантами. А как они относятся к этому самому? — усмехнулся он.

— Обожают алкоголь и это тоже. Но самое замечательное, что они единственные существа, не подверженные абстинентному синдрому.

— Браво! Браво! Ты меня ошеломил. Прекрасно! Ужасно захотелось стать крысосапиенсом. Ведь есть во мне — гомо сапиенсе — много того, что мне категорически не нравится, что я просто ненавижу в самом себе. Я не раз путался, думая как же кардинально изменить себя. Раньше порой возникали чувства, да такие навязчивые, хотя ты их не просто не желал, а абсолютно порицал, отвергал и даже ужасно стыдился. Например, женская грудь. Она тебя волновала, завораживала, ты тянулся к ней, ее формы толкали на безумные поступки, даже на расстоянии вызывали эрекцию. Тут же вспыхивало желание, бешеная страсть как реакция на эту, казалось бы, заурядную выпуклость человеческого тела. Просыпалась неистовая потребность обнять, целовать, кусать грудь, раствориться в ее ткани и погрузиться в безмерное счастье. Налицо болезненный эффект излишней эротической чувствительности. Я не находил способа избавиться от нее. В борьбе с отчаянной похотью лишь усугублял презрение к себе. Начинал подавлять свои чувства, злился, негодовал, что нахожусь в каком-то мистическом плену, в кабале наваждений, что не в силах выбросить дурь из головы. Мучительно искал выход из этого колдовского состояния. Бывали приливы особой ярости: в мыслях я ставил на огонь огромный котел с водой, мне казалось, что в нем помещались груди всех женщин мира, я варил их, приплясывая вокруг костра до тех пор, пока дно котла не начинало дымиться, а варево навечно не исчезало. В своем самозабвенном танце я отрешался от магической зависимости стихийных мутаций прошлого. Такая дурацкая напасть в человеке сидит. Не желаешь чего-то, а вот не в состоянии отказаться от приставучей дурацкой идеи. Довольно часто у тебя нет сил сказать самому себе «нет». Напряжение, которое требуется для такого категорического отказа, доводит до безумия. Что, убийца, педофил, разбойник-маньяк или законченный негодяй не борется сам с собой до полного изнеможения перед преступлением? Еще как они мечутся в страхе и агонии, еще как страдают, а не совершить мерзкое деяние не могут. Соблазн или ненависть таится в каждом и беспощадно грызет волю. Если бы не молотый цветочек, который своей необыкновенной силой заглушил во мне эти дурацкие чувства, я давно бы сошел с ума. Все это происходило со мной до знакомства с маковой головкой. Не хочешь иметь денег, а колдовская сила заставляет тянуться к ним, постоянно думать о них, в каком-то исступлении набивать свои карманы, наполнять банковские счета и сейфы этой дранью. Нет желания выстраивать карьеру, а кто-то, сидящий в тебе подталкивает, понуждает, раздувает в тебе непомерные дурацкие амбиции. Дни и ночи мелькают в сознании высокие федеральные посты и должности, указы, подписанные за кремлевским столом, армии беспрекословных подчиненных, одобрительные голоса и аплодисменты электората. И не ведаешь, как же от этих оков освободиться. То же самое с одеждой от известных кутюрье, с телками одного часа, одного ночного свидания, с приятельскими кутежами, с попойками ради бизнеса, с покупками должностей, вилл, домов, островов, самолетов и яхт. Слава богу, что кукнар спас меня от слишком человеческого… Вспомнив прошлое, успокоившись после единственно правильного решения и размышляя над крысиными способностями, хочу тебе сказать, Гришка: я без колебаний остаюсь с маковой головкой. Другого лично мне ничего не надо. Но послушать твои фантазии о качественном изменении россиянина я готов со всем вниманием. Так что же из крысиного генного ансамбля ты можешь передать жителям Кана и другим нашим согражданам?