«Скорбели Атр и Атре по невинному брату, но помнили о человечьих детях своих и молчали, признавая мудрое решение породителя своего. А Бог-Гора повелел: «И дабы впредь человечьи близнецы избегали гордыни, поразившей богов, повелеваю людям убивать одного из близнецов при рождении. Да пребудет так, пока стою я на земле, подпирая вершиной облака».

Эдера потрясенно слушала Кэрдана, забыв о заточении в собственной спальне, о грубых и безжалостных пощечинах, даже о его руке на своем бедре.

– Но все было не так! Близнецов оболгали другие боги! Сначала они сослались на Глаха, который якобы видел преступное совокупление Атра и Атре, а потом испугались, и сказали, что Глах обознался! За то Атрос и осушил его русло, а русла близнецов развел, чтобы они не искушали друг друга.

– Таков позднеатрейский вариант, переделанный жрецами Атров из раннего, общегевазийского. Жрецы пытались скрыть правду, обелить богов в глазах людей. Они изменили ритуал и переписали текст мифа в обрядовых пергаментах. Как видишь, церковь Создателя не первая занималась подтасовкой фактов. До нас дошла позднеатрейская переделка, именно ее ты могла вычитать в запрещенных книгах. Но истинная история изложена в изначальной версии – тех времен, когда народы Западно-Гевазийской Равнины еще не основали государств и жили племенами. Атр и Атре действительно совокупились друг с другом, и Атрос, узнав о том, принес в жертву Глаха вместо них.

– Это ужасно! Как они могли соединиться – брат и сестра?! Нет, это совсем неправдоподобный миф! И близнецов в Атрее никогда не убивали!

– Убивали, дорогая. До жреческой реформы Налдейны в 486 году до воцарения Нея.

– Ох, Создатель! – вырвалось у Эдеры. – Как бесчеловечно!

– О Создателе в ту пору речь не шла, – напомнил Кэрдан. – А человечности от богов ждать не стоит. Есть такое понятие – «системный баланс». Если за поступок не может ответить тот, кто его совершил, последствия лягут на самый слабый элемент системы. Атр и Атре обладали слишком высокой функциональной значимостью и не могли понести кару. Но деяние совершено, и кто-то должен принять последствия. Атрос выбрал наиболее слабый элемент – «скудоводного» сына. Казнь Глаха – осушение его русла – нанесла наименьший ущерб системе взаимодействия богов с людьми, тогда как казнь близнецов значительно пошатнула бы это взаимодействие. Такова этика высшей силы.

– Неправильная этика! – отрезала Эдера.

Кэрдан расхохотался.

– А ты наверняка знаешь, как правильно? Это реальность, Эдера, и она подчиняется собственным законам, а не иллюзиям юных наивных идеалисток. Давай поднимемся наверх, – внезапно сменил он тему. – Тебя ждет сюрприз.

– Сюрприз? Жутковатые предчувствия у меня, – проворчала она, но свернула гобелен, нарочито неторопливо. Кэрдан невозмутимо ждал. Они вышли из комнаты, поднялись на четвертый этаж.

Войдя в библиотеку, Эдера подумала, что галлюцинирует. Перед креслом стоял маленький столик – не поднос на колесиках, а настоящий круглый столик, на четырех изогнутых ножках с тонкой резьбой. Столик был сервирован изысканной хрустальной и фарфоровой посудой, какой Эдера под этой крышей не видела. В хрустальных вазочках лежали фрукты, которые в это время года водились отнюдь не во всех аристократических домах. В центре красовалась высокая узкогорлая бутылка из темного стекла и два бокала.

Но главное – по другую сторону столика стояло второе кресло! Маленькое, обитое таким же желтым бархатом, как на ее любимых ботинках. По краям столика симметрично стояли две свечи – как на романтическом ужине в романах, которые тайком притаскивали из дома Одилия и другие сентиментальные девочки-аристократки. Эдеру заворожили не сами свечи, расписанные цветными узорами, а их пламя – ярко-оранжевое, отсвечивающее разноцветными бликами. Она была готова поспорить, что Кэрдан одолжил чешуйки у каминных змеек.

– Кого поминаем? – поинтересовалась она.

– Подумай сама. Что за день сегодня?

– Дурацкий день. В Ларгусе в это время снега нет и в помине. Птицы уже вовсю поют. А здесь – зима в разгаре. Признайся сразу – ты собираешься меня отравить или извиниться за пощечины?

– Я не собираюсь извиняться. Ты заслужила много чего похуже пощечины. Я до сих пор сердит и все еще в размышлениях, как тебя наказать. Но это не повод забыть о твоем семнадцатилетии. С днем рождения, Эдера.

Опа. Такого поворота Эдера никак не ожидала. В монастыре дни рождения были под запретом – потому что сиротки-нищенки не знали, когда они родились. Девочки-аристократки втихомолку поздравляли друг дружку, дарили всякие мелочи – в страшной тайне от сестер-наставниц. Нарушение запрета строго каралось. Высокородных отцов предупреждали сразу при поступлении дочек в школу: о днях рождения придется забыть, чтобы сироты не чувствовали себя обделенными. Если кто-то возмущался: как это моя дочь должна считаться с безродными нищенками? – скатертью дорога. Правила Святой Устины едины для всех.

Эдера росла в монастыре с первого года жизни и относилась к своему дню рождения как… Никак не относилась. Есть такой день в середине последнего зимнего месяца – или предпоследнего, как здесь, в столице. После этого дня к ее возрасту прибавлялся еще один год. Но она-то в этот день не менялась.

– Ух ты.

Она восхищенно вертелась в желтом креслице.

– Можно, я заберу его на второй этаж? Или оно – псевдореальность и завтра растает?

– Я заказал его у придворного краснодеревщика. Возможно, он сотворил псевдореальность, чтобы стрясти с меня баснословные деньги и сэкономить материал. Но если ему проще сотворить иллюзию, чем выпилить настоящее кресло, я приплачу ему столько же и приму без экзаменов в Академию.

Он стукнул пальцем по горлышку бутылки. Пробка без треска выпрыгнула, шипящая пена выплеснулась прямо в бокал.

– За тебя, упрямая именинница! Не буду желать долгих лет жизни – они у тебя и так имеются. Пожелаю, чтобы на протяжении этих лет каждый день рождения ты встречала рядом со мной!

Внутри Эдеру аж перетряхнуло от такой перспективы. Вслух она рассмеялась как можно непринужденнее.

– Еще успеешь передумать!

Они чокнулись, осушили бокалы. Кэрдан сунул руку за кресло и поднял с пола увесистый пакет.

– Что это?

– Еще один подарок. Его принесли давно, но я позволил себе придержать это до сегодняшнего дня. Лучшего подарка я не мог придумать, не так ли?

Эдера схватила огромный конверт. Она узнала почерк прежде, чем прочитала надпись: «Леди Эдере Кедар, в башню Придворного Мага на озере Глисса». Почерк, помечавший на проверенных контрольных работах и в тетрадях для конспектов: «Полно, подробно. Молодец. Обрати внимание на логичность и последовательнось изложения». «В конспектах не место попутным комментариям и посторонним рисункам. Заведи для них отдельную тетрадь». И неизбежное: «Дочь моя, смири гордыню и отвечай так, как мы учим всех воспитанниц!» От нахлынувших воспоминаний на глазах выступили слезы.