Дугин уехал, и наша группа «Рабочая борьба» продолжила заниматься тем, чем занималась до участия в его предвыборной кампании. Мы проводили открытые собрания в университете и продолжали выпускать бюллетень, правда, уже не регулярно, а от случая к случаю.

От НБП мы отошли, особенно после того, как Лимонов и Дугин решили поддержать Ельцина на выборах президента. Потом они, правда, переключились на бывшего штангиста-тяжеловеса и политического карлика Власова, что еще больше нас расстроило. Поддержка Ельцина – это был эпатаж, вызов всей кондовой оппозиции. А вот зачем нужно было работать на Власова, я не понимаю. Лимонов говорил, что партия должна постоянно заниматься каким-нибудь делом, иначе она разложится от безделья. Все верно, только для поддержания тонуса вовсе не обязательно пахать на дядю, тем более такого угрюмого реакционера, как Власов. Как и следовало ожидать, участие НБП в этой кампании закончилось провалом. Власов повел себя неадекватно, разорвал все договоренности с НБП, нацболы, которые собирали за него подписи, были деморализованы. Лимонов в «Лимонке» ругал Власова. Но что толку?

Что касается нашего участия в кампании по выборам президента, то мы перед вторым туром выборов вместе с художником Толей Осмоловским провели на Пушкинской,10 акцию «ЕльЗю – наш президент». Толя нарисовал на полотне (или на фанере, не помню точно) двухголового монстра в костюме: одна голова – Ельцина, другая – Зюганова. Тем самым мы показали, что нам все равно, кто станет президентом, потому что один кандидат не отличается от другого. На фоне истеричной кампании «Голосуй или проиграешь!» наша акция привлекла внимание СМИ. Приехали камеры, мы раздали интервью.

Конечно, мы продолжали защищать солдат. Так, в мае провели собрание в университете – «Экзистенция войны». «Какие планы на будущее имеет отпрыск мужского пола типично интеллигентской семьи? – писал я в тексте листовки-объявления. – Поступить в университет, чтобы – упаси Боже! – не загреметь в армию; оттягивать на рейв-пати; жрать экстази; справлять половую нужду,,,

А ведь идет война. Уже полтора года. В Чечне. Избалованные студенты развлекаются. Кайфуют. Совокупляются. В Чечне воюют молодые рабочие и крестьяне. Гибнут. Голодают. И – воюют. Проявляют динамизм. Решительность. Любовь к риску.

Подрастающие интеллигентишки презирают солдат; считают их быдлом. До поры! Скоро солдаты вернутся. Мужественные. Сильные. Красивые. Они видели смерть в лицо. Они нарушат обывательский мир и мещанский покой. Они – эти новые варвары – скажут вам: «Вы не интересовались войной. Зато теперь война интересуется вами!». Они предъявят свой классовый счет». Надо ли подсказывать, что этот мой текст – сплошные цитаты из Муссолини? Конечно, его тут же перепечатали в «Лимонке».

А после того, как генерал Лебедь подписал мирные соглашения с чеченцами, мы провели собрание на тему «Преданные солдаты». Объявление было украшено изображением воина, взятого нами с итальянского фашистского плаката: в одной руке – молот, в другой – винтовка со штыком. Содержание листовки было соответствующим: «Солдат предали. Они покидали Грозный со слезами на глазах. Они плакали от обиды, от ненависти к предателям. Когда остальная Россия торговала и искала развлечений, тупо голосовала за Ельцина, они – настоящие русские солдаты – проявляли чудеса героизма. Слава вам, солдаты чеченской войны! Вы – настоящая элита нации, вы – ее молодость. Теперь, чтобы спасти Отечество, нужно вести беспощадный бой со «своими»: чиновничьей сволочью и буржуазией. Они – худшие враги нашей Родины. Предатели. Свиньи…».

Однако в отличие от НБП и националистов мы не призывали «мочить чичиков», «спалить Чечню напалмом». Мы доказывали, что Россию на Чечню натравили США, поэтому «солдатам нужно замириться с радикальными боевиками и двинуть вместе с ними на Кремль». Статьи похожего содержания мы публиковали и в газете «Рабочая борьба». Я не знаю, какой эффект имела бы эта пропаганда в воюющей армии. Мне кажется, часть солдат подержала бы нас.

В октябре 1996 года Паша Черноморский, большой знаток истории Германии, подготовил доклад «Нацисты, убитые Гитлером», о штурмовых отрядах Эрнста Рэма. «Штурмовые отряды при всей своей мелкобуржуазной сущности, при всем своем тупорылом национализме состояли из простых немцев, потенциальных солдат Революционной рабочей армии», - писал он в тексте объявления.

Троцкисты и анархисты предали нас анафеме за «социал-фашизм». Тупые догматики, они не могли понять нашей позиции по Чечне. Им было невдомек, что призыв к солдатам заключить союз с чеченскими боевиками для совместного похода на Кремль гораздо радикальней признания за Чечней права на национальное самоопределение.

Общаться с нами продолжал только Пьер, как это ни странно. Он регулярно наведывался в Петербург, делая вид, что не замечает, что наша идеология радикально изменилась. Я не стал вставлять в текст нашей листовки ничего о праве Чечни о самоопределение. Он обиделся, но все равно общался со мной. Я понимал, что Пьер вынашивает какие-то свои планы, какие именно, я понял позже - в октябре.

Мы продолжали считать себя маленьким отрядом международного социалистического движения. И чтобы подчеркнуть свой интернационализм, в марте 1996 года, помню, мы провели отрытое собрание в поддержку Кубы. 24 февраля кубинские кубинские «МиГи» сбили американские самолеты-шпионы, которые летели через Флоридский пролив, чтобы в очередной раз раскидать листовки против Кастро. После этого либеральные буржуазные СМИ подняли вой: «Кастро – террорист!», а США ужесточили санкции против Кубы.

А что еще прикажете делать с самолетами, которые мало того, что нарушают воздушное пространство суверенного государства, но и еще листовки антиправительственные разбрасывают? Самолеты принадлежали кубинской эмиграции, и пока их не сбили, около 2 тысяч раз совершали полеты над Островом Свободы. Их предупреждали – не помогало. Они прилетали вновь. Наконец, терпение кубинцев лопнуло, и два гусанос не вернулись в Майами. Интересно, чтобы сделали американские ВВС, если бы кубинские самолеты кружили над Вашингтоном?

На наше собрание пришли кубинские дипломаты и студенты.

- Мы не ожидали, что в России сейчас есть люди, которые так хорошо знают историю нашей страны, - сказал один из работников кубинского консульства в Санкт-Петербурге после того, как я сделал доклад. Затем на основе этого доклада я написал несколько статей о Кубе для «Смены», они привлекли внимание тогдашнего консула Кубы в Петербурге, товарища Феликс Леон Карвальо (сейчас он – посол Кубы в Беларуси), Леон пригласил меня в консульство побеседовать, а затем благодаря его содействию меня отправили на Остров свободы.

- Слушай, а это твоя девушка? – спросил меня, кивая на Нелю, кубинский студент Хосе Исраэль, бородатый, похожий на Камило Сьенфуегоса.

- Нет, не моя, это - девушка моего товарища Заура.

- Все равно, познакомь. Красивая она… Бонита! – Исраэль даже причмокнул.

Я познакомил. Неля говорила, что Хосе звонил ей потом несколько раз, предлагал встретиться, провести вместе время. Откликалась Неля или нет на эти предложения, я не знаю.