– Поэтому я тебя и позвал. Двести баксов. Пришлешь мне счет.

«Ага, в тюрьму, где ты проведешь остаток жизни…»

– Все равно они жадюги.

– Кто?

– Эти, с «Твинки». Только раз слышал церковные колокола.

Рой положил ручку и беспомощно уставился на мужчину. Похоже, Капитан потерял всякий контакт с реальностью.

– Колокола?

– Ага. И зачем им запирать свой холодильник?

– Запирать холодильник?

– Тот, где я был. Они не заперли туалет. И «Твинки». У них все равно мало чего там было, так зачем запирать?

– Чем запирать?

Капитан изобразил руками круг.

– Большой старой цепью.

Рой моментально вспомнил, как Мейс держала в руке «большую старую цепь» на четвертом этаже предыдущей ночью, когда за ними охотились неизвестные.

– Они намотали ее на холодильник, чтобы запереть его?

– Зачем еще? Большой старый замок. Пробовал открыть ножиком. Дохлый номер, не идет. Спорю, у них там «Пепси» была. Я люблю «Пепси» больше «Колы».

– Когда ты поднялся на четвертый этаж, цепь уже была?

Капитан задумался.

– Не знаю. Наверное, я спать хотел. Но когда проснулся, она была.

– Ладно, Лу, это разумно, если они думали, что кто-то ворует оттуда еду. Они запирали его, когда уходили.

– А, точно… Не подумал об этом. Ты умный, Рой. Рад, что ты мой адвокат.

– Хорошо, так что с церковными колоколами?

– Ага, есть нечего. Смысла не было оставаться. Так я пошел наружу поискать еды.

– А колокола? Ты хочешь сказать, что ушел оттуда в воскресенье?

– Ты точно знаешь, что я не могу закурить?

– Точно. Ты говорил о церковных колоколах.

С отсутствующим выражением лица Капитан сказал:

– А церковь еще по воскресеньям? Или они уже выбрали другой день?

– Нет, все еще по воскресеньям.

Рой торопливо размышлял. В этом здании были слышны колокола нескольких церквей. Он сам слышал их бой, когда работал по выходным.

– То есть ты на самом деле не был в здании все выходные? Ты ушел в воскресенье?

– Ну вроде того. А разве я тебе еще не сказал?

– Нет, не сказал! – рявкнул Рой. – Раньше ты говорил, что ушел утром в понедельник.

Он выдохнул, успокаиваясь, и напомнил себе, что, хотя его клиенту около шестидесяти, его мыслительные способности ближе к ребенку.

Продолжил Кингман уже обычным тоном:

– Мы битый час обсуждаем порядок событий, Лу, и ты ни разу об этом не упомянул.

Капитан поднял часы Роя.

– Так часы ж не мои. Не могу хорошо говорить про время с твоими.

В другой ситуации Рой рассмеялся бы.

– Ладно, но после того, как ушел, ты возвращался обратно?

– Нет, сэр. Чего ради? Еды как не было, так и нет. Я добыл себе пару кусков.

– Ты купил их или нашел?

– У меня было две сотни долларов. Я купил.

– Где?

– Маленький продуктовый. Мужик, с которым я воевал в Наме, он там рулит. Только сейчас я ему понравился. Ни разу не гнал меня, как другие.

Рой внезапно сообразил.

– Маленький магазин рядом со «Старбаксом» на Висконсин?

Он несколько раз покупал там продукты для ланча и познакомился с владельцем.

– Ага, точно. «Старбакс»… Слушай, я бы не отказался сейчас от чашки кофе.

– А когда именно в воскресенье это было?

– У них бананы и яблоки стоят прямо перед дверью. Помню, так ставили, когда я ребенком был. Купил себе немного. Сейчас я ему нравлюсь, а в Наме мы убивали бы друг друга. Я точно его помню. Он стрелял в меня, я стрелял в него. Юм-Юм его зовут или как-то так.

Рой знал, что Капитан никогда не сражался с Юм-Юмом, которого на самом деле звали Ким Сон. Он эмигрировал в Штаты не из Вьетнама, а из Южной Кореи, и ему было чуть больше сорока. Но это все неважно. Даже если Ким Сон подтвердит, что Капитан в воскресенье был вне здания, он все равно мог опять пробраться внутрь и убить Диану утром понедельника. Впрочем, это хоть что-то.

– Ты еще слышал звон колоколов, когда покупал бананы?

– Ага.

– Солнце стояло высоко?

– Ага.

– Хорошо, а что с вечером воскресенья и утром понедельника?

Капитан настороженно взглянул на него.

– А что с ними? Они были, верно?

Рой помолчал с минуту, пытаясь справиться с пульсирующей болью в левом виске.

– Да, они были. Точно по расписанию. Но смотри, если мы найдем каких-то людей, которые видели тебя вечером воскресенья или утром понедельника, мы сможем сказать полиции, что ты не убивал… что ты не крал еще «Твинки» в воскресенье или понедельник.

Изумрудные глаза Капитана наконец-то озарил свет.

– А, верно… Это правда, я такого не делал. Больше никаких проклятых «Твинки». Все равно они были лежалые. Лежалые «Твинки»… Даже «Пепси» не справится с таким вкусом.

– О’кей, я поговорю с Кимом… в смысле, с Юм-Юмом, и возьму его показания. Ты кого-нибудь еще видел?

– Неа. Просто пошел к реке и залез в сточную трубу. Уснул там.

– И никого не видел? Может, лодку? Кто-то греб рано утром? Или столкнулся с кем-то, когда вылезал из трубы?

– Рой, мне надо подумать над этим. И я устал.

Капитан опустил голову на стол и через минуту уже спал.

Кингман смотрел на него и думал, как было бы легко просто встать и уйти. Вернуться к своей непыльной работе, заколачивать большие бабки в модном Джорджтауне… Ему не нужны эти хлопоты, все эти проблемы безнадежной защиты бездомного от обвинения в убийстве. Как там сказал Акерман – бросать золотые яйца ради этого?

Но он не ушел. Просто сидел и смотрел на человека, который пожертвовал частью своей жизни, чтобы американцы могли и дальше толстеть и радоваться. Наконец он произнес устало, но ясно:

– Я собираюсь сделать для тебя все возможное, Капитан. И даже если не выиграем, мы оба падем в бою.

Капитан что-то проворчал и сел. Мутно огляделся.

– А детка ушла?

– Детка?.. А, да, она ушла.

– Двести долларов, Рой.

– Капитан, тебе не нужно мне платить. Я делаю это pro bono, в смысле, за свои деньги.

– Как я их получил, – произнес Капитан и смущенно замялся. – Отлил в чашку.

– Не понял?