– Так понимаю, да, – говорит Джим Фрэнсис без восторга, и они переходят к картине, а Спад плетется за ними.

Окровавленная фигура на холсте прикреплена к рельсам.

– Чисто на Марка похоже, – возбужденно напевает Спад.

– Есть чутка, – неохотно признает Франко, поглядывая на Рентона за вертаками. – Хоть я за ниво и не думал. Подсознательно, наверно.

– Эта галерея искусств, блин… она дофига пафосная и в мандраж миня вогнала, как тока вошел. Кароч, я на этом кетамине и тока так можу это выдержать, – сообщает Спад художнику и агенту, а затем вдруг чапает к стальной лестнице.

Франко смотрит на Мартина, как бы извиняясь:

– Старый приятель, в каком-то смысле черную полосу переживает.

Мозг Спада полностью погружается в вакуум, и, вместо того чтобы пойти по лестнице к выходу, он шкандыбает на верхний этаж. Зал такой же, как внизу, только пустой.

«Где все?..»

Он едва осознает, что снимает со стены пожарный шланг. Начинает его распутывать. Смотрит на него. Отбрасывает. Откручивает кран, затем отходит, не замечая, как шланг сумасшедшей змеей скачет по полу, под высоким напором выталкивая струю воды. Спад ковыляет обратно к пожарному выходу, затем чувствует, как падает, но не безопасно, как в трипе под ДМТ, – наркотическую анестезию пронзает дротик паники, а Спад рефлекторно тянет руку и хватается за трубу в стене, чтобы не рухнуть. Он ощущает, как снова мягко скользит, – это труба вырывается из стены. Затем лопается. Спад скатывается на пару ступенек, и поток холодной воды из разорванного трубопровода хлещет на лестничный пролет.

Цепляясь за перила, Спад умудряется встать на ноги. Он спускается по ступеням, почти ослепнув, идет на звуки музыки и чуть не сбивает с ног официанта с подносом. Люди охают и подаются в стороны, а Рентон бросается из-за вертаков наперерез.

– Еб твою мать, Спад. – Он хватает друга за щуплые плечи и сует бокал шампанского ему руку.

– Система, Марк… она нас всех поимела, Марк.

– Нет, братан. Мы непобедимые. Нахуй систему.

Спад смеется пронзительно, как гиена, а Рентон усаживает его на стул у вертаков. Карл N-SIGN Юарт играет мягкий, душевный хаус, пока разнообразные товарищи Франко – боксеры, бывшие футбольные гопники, зэки, строительные рабочие и таксисты – смешиваются с подлинными вольнодумцами из арт-тусовки, а позеры устремляются в раздевалку, точно пассажиры «Титаника» к спасательным лодкам.

Рентон уговаривает скучающего Конрада чуть-чуть поиграть. Позже тот будет выступать хедлайнером на большом концерте в ШВКЦ[67].

– Еще ж рано. Удружи малехо.

– Они не платят.

– Малая услуга твоему директору?

Конрад смотрит на Рентона, как на безумца, но встает и все-таки играет, а Карл с радостью уступает ему место. Разжиревший молодой нидерландец под аплодисменты ставит первый трек, и директор хлопает его по спине:

– Валяй, голландский мастер!

Затем Конрад орет Рентону:

– Тут есть одна сексапильная девушка. – Он указывает на молодую девицу, попивающую воду на краю танцевальной зоны. У девицы сногсшибательные скулы и завораживающие подведенные зеленые глаза.

– Играй. Организую тебе знакомство. Будешь презентовать новый трек?

– Пригласи ее на мой концерт в ШВКЦ. Если согласится, тебе не придется ехать, – говорит Конрад с ухмылкой, после чего снова капризно, недовольно набычивается: – Как и весь мир, ты услышишь новый трек, когда я буду готов!

– Ништяк.

Рентон сосредоточивается на позитиве: карточка «освобождение из тюрьмы» уже на почте. Когда Конрад возвращается к работе, Рентон и Карл подходят к Джусу Терри. Тот здоровается с ними и обнимается:

– Батончик «Милкибар» снова в городе! И Рент-бой тож!

– Люблю тебя, Терренс Лоусон, – говорит Карл.

– Ладный Лоусон! На финал ездил? – спрашивает Рентон.

– Был блядский билет, угу, но я ж этой курве по самые помидоры засадил.

– Молодчага, Тез.

– Угу, пока смарел игру по телику, наяривал во все дыры. Поимел ее на диване, а потом на кровати, привязал к раме ее ж шарфцом хибзовским. Двух зайцов угондошил. Када эти пиздюки повели два-один, я набирал скорость, пока Стоукси щёт не сравнял. Еще даж не слез с нее, када Грей победный забил. Под финальный свисток как раз выкинул кулаки и свою ебаную молоку в нее спустил! Лучший, блядь, перепих за всю мою жизень!

Рентон смеется, а затем кивает на объект желаний Конрада:

– Что за девица?

– Раньше бандитской соской была, но я ее оттудова вытащил и в обнаженку пристроил, – говорит Терри.

Он начинает рассказывать Рентону о довольно недавних разборках. Погиб главарь молодой бригады, а также Тайрон и Ларри – два старых сообщника Франко.

К Рентону, Карлу и Джусу Терри присоединяются Больной и братья Бирреллы – Билли «Бизнес» Биррелл, бывший боксер, и старый приятель Рентона Рэб, написавший сценарий для порнофильма, который они сняли. Спад по-прежнему сидит на стуле: голова вывернута, глаза закатились, из уголка рта стекает слюна. Франко рядом с Мелани, болтает с гостями.

– Жду не дождусь, када домой вернусь, – нараспев говорит старый приятель Рентона больше с калифорнийским, нежели каледонским акцентом.

Впрочем, рассуждает Марк, и его собственный выговор сгладился, пока он жил в Голландии. Больной тоже нахватался тоскливого столичного космополитизма, хотя Лит и просачивается обратно в его интонации. Один лишь Спад – Рентон смотрит, как этот калич вжимается в сиденье около вертаков, – остается самим собой.

Никто не замечает, как вздувается потолок. Больной увертывается от внушительного декольте, которым тычут ему в лицо, и через плечо собеседницы поглядывает на Марианну в голубом платье. Та пришла с мужчиной помоложе и женщиной. Терри отваливается от компании и идет прямиком к ней. «Засыпает ее вопросами, обычный лоусоновский прием…»

– Извините, – говорит Больной грудастой тетке и переходит по залу туда, где беседуют Терри и Марианна.

Рентон наблюдает, как Больной отрывает ее от раздосадованного Терри и ведет к пожарному выходу. Как только они исчезают, потолок обрушивается и каскадом низвергается вода.

– Спасайте работы! – визжит Мартин, стаскивая картину со стены.

Все застывают в изумлении, а затем бросаются прочь от воды и падающих обломков потолка или пытаются передвинуть произведения искусства. Фрэнк Бегби остается безучастным:

– Если б в квартире на Уэстер-Хейлз случился пожар, семью окружило бы пламя и был шанс ее спасти, то службу вызвали бы сначала сюда – искусство спасать. Не догоняю этого.