— Ты сомневаешься в собственных мифах? — спрашивает ангел. — Назови их как угодно: эхом, плавником. Остатками. Душами.

— Все души? И хорошие, и плохие?

— Все.

— Почему?

— Потому что они потерянные, а я здесь. Со временем ко мне спускалось все больше голосов. Они разговаривали. Я научил их предков. Именно тогда я понял, что голоса могут по моему желанию путешествовать между моим миром и поверхностью, стать моими глазами, видящими то, что я не могу видеть, моими пальцами, касающимися того, чего я не могу коснуться, моими вестниками, определяющими судьбу людей, а через них и мою судьбу.

Души мертвых поведали мне о мире наверху. О свободе. Только тогда я понял всю тяжесть своего заточения. Они рассказывали и обо мне, своем ужасе. Зулусы называли меня Ункулулкулу, или «очень, очень старый». Для кхоса я был Унвелинганге — «тот, кто существовал раньше». Пигмеи банту, а до них и другие племена называли меня Нзаме. Вавилоняне знали меня как Тиамат, предшественницу богов. Августин называл меня Техом, или «бездной». Майя звали меня Чи Кон Гуи-Яо, «повелитель пещер, тот, кто знает, что лежит под камнем».

Меня можно было не любить. Мой рассказ начинал жить отдельной жизнью. Вы сочиняли меня точно так же, как я сочинял вас. Я мог бы уничтожить вас. Но я решил: не можешь победить — присоединяйся. Я начал подпитывать мифы и использовал их в качестве подготовки к загробному миру. Теперь мне даже не требовалось посылать старые души, чтобы они приводили сюда новых. Вы автоматически приходили ко мне. Это запрограммировано в вашем подсознании.

Так, подобно заботливому пастуху, я умножал свое стадо душ. Принимал каждую овцу, которая спускалась ко мне, запоминал ее имя, имена родителей и детей, живых и мертвых. Я соединяю всю вашу историю. Я знаю все, что было до вас. А с небольшой подсказкой начинаю вспоминать, что будет после вас. Между вашим прошлым и будущим — я. Вот мое состояние. Я заперт в вашей истории. В то же время я рассказчик. Понимаешь?

— Нет, Повелитель.

— Ах, — вздыхает ангел. — Я тоже.

ИЗ ПОЛОЖЕНИЙ КУРСА ПОДГОТОВКИ СНАЙПЕРОВ МОРСКОГО СПЕЦНАЗА

Освобождение заложников

2. а. Снайперы… должны понимать, что даже хороший, прицельный выстрел необязательно приводит к мгновенной смерти террориста. Даже смертельный выстрел не предотвратит смерть заложника, если мышечные судороги в теле террориста приведут к срабатыванию оружия. Поэтому снайпер, как правило, используется в тех случаях, когда исчерпаны все остальные способы разрешения ситуации.

2. Ь. Следует учитывать также размер цели. Врачи едины во мнении, что голова — это единственное место, при попадании в которое пуля вызывает мгновенную смерть. (При попадании в сердце смерть обычно наступает через 8–10 секунд.) Голова человека представляет собой довольно крупную мишень, диаметром приблизительно семь дюймов. Однако, для того чтобы повысить шансы и быть уверенным в мгновенной смерти, размер цели существенно уменьшают. Отдел мозга, контролирующий все двигательно-рефлекторные функции, расположен прямо позади глаз и проходит от одной мочки уха до другой; его ширина составляет около двух дюймов, а не семь, как у всей головы.

Они гонялись за призраками.

За исключением Клеменса и Ребекки, ни один человек из ее армии не видел живого хейдла. Хантер и его ребята из охранного агентства не были новичками в подземном мире, но они не участвовали в войнах десятилетней давности. Даже Беквит, наблюдавший хейдлов в оптический прицел, только воображал, что видел их. Двенадцатого января все изменилось.

Ребекка плыла на плоту по широкой реке, протекавшей по дну каньона; с ней были Хантер и пятеро охранников. Впереди на первом плоту разместился головной дозор с передатчиком. Остальная армия — теперь их осталось меньше трехсот человек — растянулась длинной цепочкой, отстав часов на десять.

После недельного перехода у плотов был жалкий вид, но пешком армия продвигалась со скоростью четырех миль в день. Река несла их в десять раз быстрее, причем безо всяких усилий с их стороны — лишь изредка требовалось опускать весла в воду.

Клеменс предпочитал идти параллельным курсом по берегу или плыл на собственном плоту, как всегда в одиночестве. Объяснял он свое поведение тем, что ищет следы или обходные пути. Хантер утверждал, что все это ерунда, а Клеменс просто испытывает отвращение к людям, которые питают антипатию к нему самому.

«Посмотрите, — говорил он Ребекке, — парень — псих. На нем печать Каина. Эти бывшие пленники остаток жизни странствуют по задворкам и питаются отбросами».

На плоту почти не разговаривали. После того как на платном мосту они нашли кожу мальчиков, Ребекка не знала покоя; она не щадила ни себя, ни других. И если ее бойцы устали, то она устала вдвойне.

Медленное течение влекло за собой плот. Расслабившись, Ребекка уснула. Ее разбудил передатчик. «Неопознанная цель справа по борту».

Фонари мгновенно погасли. Река погрузилась во тьму. Ни слова не говоря, подчиненные Хантера надели ночную оптику.

— Что у вас? — тихим, ровным голосом спросил Хантер.

— Семь объектов в двухстах метрах ниже старицы. Мы уже их прошли. Они нас не видят.

Хантер расхаживал взад-вперед.

— Пристаньте к берегу ниже по течению. Займите позицию на фланге. Мы ударим по ним с реки.

— А Клеменс? — спросила Ребекка.

— Что Клеменс?

— Он может попасть под перекрестный огонь. Или кто-то по ошибке примет его за врага.

— Ему прекрасно известно, что мы в «стране индейцев», — ответил Хантер, но все равно попробовал вызвать его по радио. — Клеменс, ты слышишь? Поосторожнее, впереди плохие парни.

Если Клеменс и слышал, то ничего не ответил. Ребекка обвела глазами берег. Нет даже теплового пятна. У него было еще одно прозвище. Человек-невидимка.

— Вот старица.

Они дослали патроны в патронники и плыли по течению с оружием на изготовку. Вода тихо плескалась о резиновые борта. Распростершись на дне, Ребекка почувствовала, что плот поворачивает по широкой дуге — они вошли в излучину реки.

Прошло десять лет с тех пор, как якобы погиб последний хейдл. Это означает множество слухов и утрату навыков. Некоторым из ее бойцов в то время было всего восемь лет. Немногочисленные «старики», возможно, мудрее неопытных новичков, но явно медленнее. Хантер говорил, что именно в этом недостаток редких войн.

Хедди превратился в существо десяти футов ростом, с зубами вампира и сверхъестественной жестокостью. Никто не вспоминал, насколько быстро могут двигаться хейдлы, какое острое у них зрение и слух, как они сражаются — зубами, ногтями — и каким оружием. Ребекка не знала, считать ли шуткой совет оставить последнюю пулю для себя.