Кровь на лице Виктора запеклась, чудом уцелевшие очки криво сидели на распухшем носу. Он с трудом втягивал воздух и молчал.

— Отца Виталия ты сам убил? — спросил я его, привалившись боком на заднем сиденье.

— Жаль, до тебя не успел добраться, — коротко выдохнул он после паузы. — Но это ничего. До тебя доберутся другие. Ты жди.

— Да брось ты с ним разговаривать, — бросил Вазген не оборачиваясь. — Он, не он, какая тебе разница теперь? Следствие разберется!

Вазген захохотал, явно довольный собой. Еще бы, он ощущал себя сейчас главным человеком, и недаром — ведь спас нас из смертельной ловушки…

А я с сомнением в сердце думал о том, как странно все поворачивается. Можно было бы и вправду торжествовать победу, но что-то в этой победе казалось мне неполноценным. Зоя…

Сначала она метнула нож так ловко, что пробила руку минойки, а затем в самой настоящей драке вышибла той глаз пальцем. Воля ваша, сотрудницы Эрмитажа так не поступают. Все ли я знаю о Зое?

О Вазгене, например, я знаю все. Мы друзья с ранней юности. Но все ли я знаю и о нем?

«Это шизофрения, — сказал я себе. — Так сходят с ума. Нельзя подозревать всех и каждого».

«Почему же нельзя? — в ту же минуту возразил механизм в районе моего желудка. — Последние события тебя еще ничему не научили? Та розовощекая девица в Хельсинки тоже не производила впечатления злобной минойки, убившей ни в чем не повинного старого грека. И тем не менее… А как насчет почтенного пастыря, сидящего рядом с тобой?»

В некоторых случаях, когда не можешь повлиять на развитие событий, лучше расслабиться. Сейчас, сидя в мчавшейся по ночному городу машине, я не мог ничего предпринять. Не потому что боялся, а просто не знал, в каком направлении действовать. Кто враг и кто друг? И куда мы едем? Зачем мы едем? И самое главное: сидящие в одной машине со мной люди, кто они?

— Вот она, — произнес Вазген, притормаживая и кивком головы указывая на темнеющую громаду церкви. — Мрачно смотрится, правда?

— А что это там такое? — вдруг встрепенулся я, увидев, как с задней стороны храма чернеет еще что-то. Приглядевшись, я увидел, что это гусеничный подъемный кран, оставленный во дворе на ночь.

Зачем он здесь? Теперь уже не могло быть сомнений: «строительная фирма» действовала быстро. Если сундуки с сокровищами действительно покоятся под фундаментом храма, да еще в плывуне, то достать их на поверхность можно лишь при помощи подъемного крана. Пробить отверстие в крыше, в полу, а затем остается лишь подцепить крюком сначала один сундук, потом другой…

И, судя по всему, сделано это будет уже завтра или послезавтра. Действительно, время не ждет, и минойцам нет смысла миндальничать. Как только сундуки перейдут в их руки, все они исчезнут из Петербурга — даже «строительная фирма» испарится без следа. Останется лишь дыра в крыше храма да развороченный фундамент.

— Приготовились, — заметила Зоя. — Не сегодня-завтра начнут действовать. Но мы их опередили. Пошли.

Она первая вышла из машины на пустынную улицу. Кругом не было ни души. Середина ночи, окраина Петербурга.

— Покажи, где спуск в подвал, — велел Вазген Виктору, как только мы вошли внутрь церкви. Свет решили не зажигать, чтобы не привлекать внимания посторонних. Я крепко держал Виктора за руку, а Вазген шел впереди, светя взятым из машины фонариком.

Вот и спуск в подвал. Снизу сразу пахнуло сыростью, плесенью, землей. Земля здесь была повсюду — огромные слежавшиеся кучи заполонили весь подвал, оставив лишь узкий проход вперед. Видимо, это была та земля из раскопа, которую не успели вовремя вывезти.

Можно было только удивляться тому, как несколько человек, работая вручную, сумели выполнить столь грандиозный труд. Хотя кто бы отказался от такой работы, если бы знал, что впереди — четыре сундука с тоннами древнейших золотых украшений? Со всеми богатствами тогдашнего мира?

— Осторожнее, — приговаривал Вазген, протискиваясь все дальше в глубину темного подвала. — Не упадите.

Он шел первым, за ним — мы с Виктором, а сзади — Зоя, хранившая молчание.

— Вот оно! — сдавленным голосом произнес Вазген, остановившись на краю большой ямы и светя фонариком вниз. Оттуда посверкивала черная вода плывуна и ничего не было видно.

Священник-миноец молчал, и тогда Зоя вышла вперед. Взяв в руки стоявший там шест примерно двухметровой длины, она принялась тыкать в яму, и почти тотчас раздался глухой стук.

Зоя несколько раз опустила шест в воду и каждый раз стучала — это палка ударялась о крышки сундуков. Почти триста лет сокровища пролежали здесь, а сейчас их предстояло извлечь на свет.

— А как мы будем их доставать? — спросил Вазген, прерывая тишину, нарушавшуюся до того лишь всплесками воды да сопением Виктора. — Там глубоко, и они тяжелые.

— Действительно, — ответил я. — Тут без крана не обойтись.

— А нам и не нужно будет их доставать, — вдруг сказала Зоя, откладывая в сторону шест. — Для этого есть специально обученные люди.

Луч фонарика, который держал Вазген, дернулся в одну сторону, в другую, потом, описав дикую дугу, уткнулся прямо в лицо Зое. Она зажмурилась и прикрылась рукой, но не двинулась с места.

— Что это значит? — резко спросил Вазген, и от волнения у него прорезался сильный акцент. — Что ты говоришь?

Я оцепенел, не в силах даже пошевелиться. Мои смутные сомнения и догадки, возникшие совсем недавно, неожиданно превратились в самую настоящую, жуткую правду!

Зоя! Неужели? Так вот кто все это время был рядом со мной!

Это она — женщина, которую я полюбил…

В то страшное мгновение я испытал полную опустошенность. Все время я был рядом с Зоей. Боялся за нее, старался оберегать. Полюбил ее. И был при этом слеп и глух: не видел, что рядом со мной — чужой, враг, играющий свою подлую игру и лишь ждущий момента, когда со мной можно будет покончить.

И это я — детектив, который должен быть проницательным и хитроумным! В тот момент я с пугающей отчетливостью осознал свой не только профессиональный, но прежде всего личный крах.

В руке Вазгена снова возник пистолет. Видимо, этому пистолету все-таки придется сегодня стрелять…

— Встань рядом с ним, — глухо произнес мой друг, стволом пистолета указывая Зое приблизиться к Виктору. — Поняла? Стой там и не двигайся, иначе стреляю.

Он с сомнением посмотрел в мою сторону, но, видимо, моя персона не вызывала у него подозрений. Какого черта — он же сам пригласил меня заняться этим делом! Видимо, осознав это и заодно вспомнив нашу студенческую молодость, Вазген отвел от меня взгляд.

— Олег, у тебя есть оружие? — гортанно спросил он. — Или не будем тянуть и шлепнем их прямо здесь и сейчас, а?

Я не смог ответить из-за комка в горле. В темноте Вазген не видел моего лица, но, видимо, и без того понял мое состояние.