— Бессмысленно. Списки без лиц, без данных биометрии, имена вымышлены. Данные извлекают на свет при продаже, имена — никогда.

— Для чего тогда пираты составляют эти списки — без роста, обмерки, без всего?!..

— В интересах фиска. У них есть нечто вроде государственной казны — общак, куда все платят налоги, в том числе за каждого раба.

— Воображаю себе, как здесь обманывают налоговое ведомство...

— По-страшному. Их экономисты полагают, что от налогообложения скрыта четверть рабов. Доносчику платят половину выявленной недоимки.

— Надо же, прямо как в цивилизованной стране!.. А всё-таки — почему тебе потребовалась дама-навигатор? — Особа, прельстившая Раха, была миловидна, смотрела задорно и лукаво; на вид ей было лет тридцать, по сейчас она должна выглядеть чуть старше. Довольно тёмные волосы она зачёсывала назад и собирала на затылке в узел, который скрепляли воткнутые буквой X деревянные шпильки, похожие на те палочки, которыми едят в Синьхуа и японских районах Олимпии; спереди из причёски оригинально выбивалась осветленная чёлка.

— Купить её — приказ полковника Ониго.

— Она нужна полковнику'? зачем?!

— Я бы спросил его, но он старше по званию. И вообще — приказы не обсуждают. При покупке обязательно надо взять кассовый и товарный чеки — сумма будет солидная, нам придётся отчитываться в тратах перед казначейством.

— Даже понарошку никого не покупал. — Форт продолжал рассматривать фото. — Сколько она может стоить?..

— Сколько затомят. Свежепойманный космен дешевле, поскольку неизвестно, чего от него ждать, а она работала два полных и ещё пять восьмых года у одного хозяина, не перепродавалась — значит, ею довольны. Торг предстоит горячий.

— Чтоб не заносило — толкай меня в бок по радио.

— Она будет обозначена как «навигационное устройство».

— А я, выходит, был бы «пилотирующее устройство»...

— Скорей «запоминающее».

— Спрос на неё не вызовет подозрений?

— С чего? ты зондировал Шурыгу насчёт специалистов — этим всё и объяснится. Ищи, выжидай, пока среди предложений не появится её кандидатура. Отправляйся туда немедленно.

— Слушаюсь, мотаси офицер! — Форт лихо приложил два пальца к козырьку воображаемой фуражки.

— Наоси, — деликатно поправил Pax, еле заметно улыбаясь углом рта. — Не слышно ли, много даёт за меня Мусултын?

— Сорок мириадов крин. Pax, перестань изучать меня взглядом. Я предпочитаю честные семьдесят штук Е иудиным трёмстам штукам, как бы красиво они ни звучали. Ты что, ещё не устал сомневаться во мне?

— Не сердись, пожалуйста. Люди — как кладези; никогда не знаешь, что в них скрыто. А вот в Буфине я был уверен — продаст. Он смотрел на людей, а видел только деньга.

Плач, визг и лай метались по тоннелям Аламбука, словно их, как стаю невидимок-двойников, запустил в город колдун, осатаневший от худших грибов и самой ярой плесени. Сотки призраков разноголосого эха бились о стены, гасли, возникали вновь, звуча с утроенной силой, передразнивая ревущих ребятишек, наперебой орущих недорослей, скандалящих или скулящих жёнок, галдящих мужчин. Мобики ловили этот гам, прогоняли сквозь студийные компьютеры и опять вбрасывали в одержимый страхом и злобой город. Люди голосили, их вопли умножались телевещанием и подогревали общий сумбур. СМИ и городской сброд кричали, как человек и его отражение, взаимно заводя и вздёргивая себя, отчего шум возрастал и не мог стихнуть. Стоило ослабеть напору, как чей-то возглас снова запускал лавинообразный механизм, — и только разрушительная хак-атака на студии психически опасного вещания могла бы разорвать порочный круг, в котором смерчем умоисступления вертелся торжествующий бес паники.

Сперва дошлый Маджух Венец, правая рука Папы, раскрыл заговор рабов и перебаламутил кланы, пустив своих ищеек по норам — они врывались, хватали эйджи и утаскивали их. Являлись и чёрные воины из Умерших, от одного вида которых мог ударить паралич. Затем туанец (не туанец? капитан? призрак?) изрёк на Губе: «Открыт путь погибели! Аф видарза!» — и тотчас неудача полилась, словно вода. Когда же объявили, что Дух зарезал Шуламангу, каждый коридорный дурачок понял, что явление туанца было предзнаменованием. Если таково начало, то каков будет конец? и гадать не надо — всем придёт хана!

С одной стороны, люд не надеялся дожить до завтра, с другой — все по привычке продолжали заниматься повседневными делами. Летали слухи, что в память Шуламанги будет раздача денег, но потом выяснилось, что наоборот — состоится общее единовременное обиралово, со всех возьмут по две агалы, а с детей по четыре камешки. Должно быть, чтоб народ почуял траур не только душой, но и карманом.

— Не реви, — пытался унять девку-затягалу менеджер на живом рынке Шурыги. — Без тебя погано. Слышишь, что я сказал? Хватит нюни распускать, а то с места выгоню. В мужицкий ресторан пойдёшь ногами дрыгать и вместо вентилятора хвостом вертеть. Иди умойся!

Циркуляр, разлетевшийся в выходную ночь, озадачил и всплеснул торговлю двуногими высшей квалификации. Маджух (поспорь с Окурком!) предписал поставить в рабочие карточки шестидесяти пяти рабам штамп «неблагонадёжен», а двадцати одному — «особо неблагонадёжен». Циркуляр рассылался под грифом «Строго секретно! Чтение разрешено только адресатам! Не копировать и не распространять!», но уже к вечеру текст знали все рабовладельцы и работорговцы от крупных до средних. Начались сговоры и переговоры, игра ценами — шутка ли! почти полторы сотки судовых спецов должны быть проданы по меньшей цене или понижены в занимаемой должности! Как тут не смухлевать, не нажиться?!

— На сколько понижают?

— На год! Окурки будут наводить ревизии, шпионов подсылать...

— Ох ты! и тебе охота, чтобы твой пилот год прохлаждался в младших технарях двигательного отсека? Продай мне. Чек пробьём на меньшую сумму, а что сверх того — отдам лично.

— Ниже чем за десять мириадов не уступлю.

— О, сколь много ты загнул! шесть, две трети налом из рук в руки.

— Восемь с половиной, нал отдашь в отах. И где, хотел бы я знать, ты его юзать будешь, чтоб никто не застучал?

— Есть места, где стукачи не заживаются. Даже окурочьи. Луч в башку и — до встречи в кладезе. Половину в бассах, остальное отами.

— Сговорились; приходи завтра в контору и подбери подходящих свидетелей.

У менеджера в кармане горел пяток персон, которых предстояло сбыть, обдурив и контору, и оценщиков, и мытарей, и самого Окурка Маджуха, пока хозяева медлят проставить позорные штемпели в рабочих карточках. Попадись он на любой из пяти сделок — кары не миновать. Мусултыновы пси, помаленьку прибиравшие к рукам кланы помельче, церемониться не станут. Как хапцу, подрежут хвост (без анестезии, а вы как думали?), уши лапшой настригут. Это бы всё полбеды! лицензии лишат! Убирайся потом с тем неправильно проданным пилотом на базы в Шаровом скоплении. Кто бывал, страсти рассказывают. Помещения заполнены азотом, воздух продают в патронах. Не разжился денежкой — дыши через раз. Или клянчи у краснокожего орэ, чтоб дал дыхнуть Звезды ради. Сунут тебе загубник, втянешь — брык! судороги и смерть. В патронах углекислый газ!