Все-таки аномалия вернула мне Мэрид. По крайней мере ту, которая любила Димитрия.

Я снова стала ею – беззаботной девчонкой, познавшей тайну первой любви. Какой же открытой я тогда была! С какой жаждой всматривалась в жизнь, радуясь тому, что она могла мне предложить. Этот мир был для меня, а я – для него, юная богиня, уверенная, что жизнь – восхитительное приключение, полное прекрасных открытий и потрясающих сюрпризов. Во мне бурлил голод новых познаний, я желала всего, словно ребенок, внезапно дотянувшийся до полки с конфетами. Мир лежал передо мной, словно тоже был конфетой в яркой обертке. Только протяни руку, только разверни, только попробуй! Весь мир для меня. И Димитрий был таким же. Красивым, наглым и немного безумным. Мы все были такими, все, кто однажды вступил в Орден Лино.

Название предложил Железо – и нам всем оно понравилось.

Перед внутренним взором понеслись строчки из переписок. Летописец… Железо… Зверь… Тогда я знала, что Зверь – это девушка. Однажды она мне в этом призналась. Несносный Грешник и наша с ним общая тайна. Фантом…

Лино.

Память заскрежетала, словно в отлично отлаженный механизм попала слишком твердая частица. Шестеренки натужно заскрипели, застонали от напряжения и… колесо памяти намертво встало. Опять! Чертов Лино одним лишь появлением в моем разуме сломал маховик воспоминаний! Память застопорилась и отказалась выдавать что-либо о проклятом боге.

Зато подкинула очередную порцию горячих сюжетов с Димитрием. Я вздохнула и потерла глаза, возвращая им ясность.

А вот и он, кстати!

– Привет. – Сонный, взъерошенный, слегка мокрый после душа и совершенно голый Правитель севера на миг застыл в дверном проеме. Зевнув так, что едва не свернул себе челюсть, Димитрий подошел и с ходу попытался поцеловать меня.

Я мягко отстранилась и увидела недовольный взгляд. Недовольный и слегка встревоженный.

– Эй, ты чего? Устала?

– Нет, – качнула я головой, с удивлением рассматривая свои разлетевшиеся светлые пряди. Все-таки я успела привыкнуть к багровым волосам. И кажется, они уже больше отражают мой новый характер. Это Мэрид была золотоволосой девочкой. А Рид – иная.

– Тогда продолжим? – Димитрий снова потянулся ко мне, ничуть не смущаясь собственной наготы и пытаясь забраться ладонями под простыню, в которую я замоталась.

Я покачала головой, и он снова попытался меня поцеловать. Я тихонько вздохнула. В этом Димитрий тоже не изменился. Раньше при любой ссоре он также предпочитал заниматься любовью, а не решать проблемы.

Я позволила нашим губам соединиться – на краткий, последний миг. Сладко…

Димитрий наконец понял, что разговора не избежать, и горестно поморщился.

– Ты что… жалеешь?

– Ни капельки, – улыбнулась я. – Это было… мм… не могу подобрать слово…

– Великолепно и божественно? – Димитрий самодовольно рассмеялся.

Я не выдержала и присоединилась, все-таки чистая незамутненная наглость всегда вызывает восхищение. Он потянулся, откровенно демонстрируя красивый рельеф своего тела и впечатляющее мужское достоинство.

Я снова рассмеялась. Нет, в чем-то этот наглец никогда не изменится!

– Горячо. Это было горячо.

– Только ты что-то не жаждешь продолжения. Что-то случилось? – Димитрий перестал потягиваться, словно кот, и нахмурился, сразу становясь на десяток лет старше.

Сейчас я ясно видела его – таким, какой он был, и каким стал. И даже тем, кем окажется в будущем. Я видела его без прикрас и испытывала щемящую нежность. Но не только ее.

– Я вспомнила наше прошлое. Все наши встречи.

– О, – неопределенно произнес Димитрий. Резко отвернулся и принялся открывать шкафы. – В этом доме есть что-нибудь съестное?

– Не-а, я уже искала.

– Врунья. Наверное, все слопала, пока я дрых, да?

Я покосилась на печенье, лежащее на столе. К отгрызенному краю добавилось несколько крошек. Я наблюдала эту удивительную метаморфозу уже час. Кривой край печенья восстанавливался, еще немного – и выпечка станет целой, словно ее никто никогда не кусал.

Димитрий хлопнул дверцей навесного шкафчика.

– Не старайся, нет тут ничего. Поешь, когда мы отсюда выйдем.

Он покосился на меня и буркнул что-то ругательное.

– Догадалась, да?

– Догадалась, – ответила я безмятежной улыбкой и снова посмотрела на восстанавливающееся печенье. – Аномалия – это закольцованный отрезок времени, ведь так?

Он пожал плечами, и я насмешливо подняла брови:

– Ой, прекрати. Димитрий, ты дипломированный астрофизик, один из лучших. Ах, прости, лучший. Помню, в десять лет ты уже защитил научную теорию о поясе астероидов*. Тебе пророчили блестящую карьеру. И ты лучше всех нас понимаешь, как работают эти аномалии и червоточины. Так что прекрати строить из себя профана.

– Значит, это ты тоже вспомнила, – пробормотал он, не поворачиваясь. – И зря ты думаешь, что я во всем разобрался. Эти чертовы аномалии ведут себя совершенно непредсказуемо.

– Но ты знал, что у нас здесь будет несколько часов, не так ли?

Его голая спина напряглась. Я с интересом и некоторым расстройством посмотрела на рельеф его напрягшихся мышц. Хорош, нахал! Просто чертовски хорош! Неудивительно, что он сумел покорить юную Мэрид.

– Предполагал, – процедил Димитрий, по-прежнему пытаясь что-то рассмотреть в недрах пустого шкафа.

– И что аномалия вернет нас в прошлое?

– Нет! Я лишь думал, что мы сможем наконец нормально поговорить в безопасном месте…

– Ага, поговорили, – не удержалась я от смешка.

Он глянул через плечо, блеснув синими глазами.

– Думаю, у нас есть еще около часа… Предлагаю продолжить в воде. Хотел сделать это долгие годы… Капли по коже, которые я буду слизывать языком… а потом – ты…

– Димитрий, я вспомнила, – оборвала я поток новых сексуальных фантазий. – Вспомнила тебя. Наше прошлое. Чат, который мы назвали Орден Лино. Игру. И то, как выбирали Жертву.

Его спина закаменела. Щемящая нежность к этому мужчине все еще жила во мне, требуя прекратить этот разговор. Просто замолчать, просто поцеловать, просто провести оставшийся в аномалии час, любя друг друга.

Может, прошлая Мэрид так и поступила бы.

– Мэрид… – Димитрий все-таки повернулся, и я увидела муку на его лице. Да, он тоже все помнил.

– Мэрид умерла, – спокойно сказала я. – Ее назначили Жертвой в нашей Игре.

Его лицо исказилось.

– Но это и правда была лишь игра! Проклятие, Мэр! Никто не знал, что все так обернется! Так… запутается! Мы заигрались с этими чертовыми желаниями, с этой силой! Мы все тогда сошли с ума от того, что получалось! Я думал… Боги! Нам нужен был новый выплеск, сильнее других, ярче… Я не знал… Никто не знал! Мэр, я любил тебя! Но мы поссорились… Мы тогда постоянно сорились, каждый раз все сильнее! Ты ведь помнишь?