Гуверу эта версия очень понравилась, потому что она давала ФБР возможность свалить провал на британских коллег. Мол, те подозревали Маклейна, но не удосужились толком проверить круг его знакомств, в который входил и Берджесс. Филби так вспоминал об этом: «Я с удовольствием заметил, что эта версия оказалась вполне приемлемой для ФБР… Сам Гувер в короткой беседе со мной ухватился за эту версию. В его глазах высшее достоинство ее заключалось в том, что всю вину можно было свалить на МI-5. Не сомневаюсь, что он нажил на этом деле большой политический капитал как в Капитолии, так и в последующих сделках с МI-5. Гувер одержал немного побед своими собственными силами, но он был не из тех людей, которые смотрят в зубы дареному коню»[276].

Что касается ЦРУ, то Филби (известный близкий друг Берджесса) не боялся «формалиста» Даллеса, дилетанта в области контрразведки, но ждал неприятностей от Беделла Смита. Советский разведчик не ошибался. Директор ЦРУ приказал всем сотрудникам ведомства, имевшим контакты с Берджессом, Маклейном или Филби, подробно описать их.

Наиболее важные докладные записки поступили от Энглтона и Харви. Первый представил 18 июня 1951 года несвязный текст с описанием различных инцидентов с участием Берджесса на всяких вечеринках (в том числе и знаменитый шарж на «Либби»). Создавалось впечатление, что Энглтон пытался смягчить все дело и в любом случае не подставлять Филби. Это было понятно. Ведь если Филби – советский разведчик, то самому Энглтону как близкому и давнему другу Кима пришлось бы несладко.

Когда Харви как шеф контрразведки ЦРУ прочитал меморандум Энглтона, то наложил на него следующую резолюцию: «Ну что еще добавить? OSOD!»[277]

Сам Харви представил свою докладную записку неделей раньше, чем Энглтон. В ней подробно описывалась биография Филби и содержался прямой вывод, что он советский агент и связан с Маклейном, Берджессом, а возможно, и другими людьми. Уклончивым меморандумом Энглтона Харви был возмущен до глубины души, и отныне между былыми друзьями пробежала черная кошка. Харви выразил мнение, что Энглтон и Филби были гомосексуальными партнерами. В один прекрасный день Харви «взорвался» и прямо обвинил Энглтона в том, что он покрывал Филби. В ответ Энглтон потребовал теста на детекторе лжи, который он успешно прошел.

Между тем Беделл Смит написал резкое письмо руководителю МI-6 и потребовал отзыва Филби. Письмо было подготовлено Харви, который так и не простил Филби инцидента со своей женой. Смит, не сомневашийся в работе Филби на советскую разведку, писал британским коллегам: «Надеюсь, что ублюдок получит по заслугам. Я знаю несколько албанских горцев, которые с удвольствием заполучили бы его хотя бы на полчаса»[278].

Вскоре Филби получил приказ из Лондона вернуться в Англию, где от него хотели узнать все о Берджессе. Прощание с коллегами из ЦРУ прошло нормально – видимо, никто из них серьезно Филби не подозревал. Предоставим слово самому Филби: «Встретился с Энглтоном, чтобы провести с ним часок в баре. Он, по-видимому, не понимал серьезности моего положения и попросил заняться некоторыми вопросами, представляющими общий интерес, когда я буду в Лондоне. Я даже не стал запоминать их. Затем я нанес визит Даллесу, который попрощался со мной и пожелал удачи»[279].

Британская контрразведка МI-5 начала проверять Филби, что Харви воспринял с нескрываемым удовольствием. Однако сами англичане решили не раздувать скандал, а просто отправили Филби в отставку (выдав на жизнь приличную сумму в 4000 фунтов), и в течение двух лет его никто не трогал.

Харви ожидал за свою прозорливость наград и повышений, но не дождался. В ЦРУ на первом месте была личная дружба, ковавшаяся в престижных университетах и солидных адвокатских конторах с Уолл-стрита. Харви был просто чужаком в этом избранном обществе. Поэтому, к возмущению Харви, Филби по-прежнему оставался для Визнера или Даллеса членом их престижного клуба и просто по определению не мог быть советским агентом. А вот Харви был живым упреком и раздражал уже одним своим плебейским видом участников изысканных светских вечеринок. От него решили избавиться.

Беделл Смит предложил «папочке» должность руководителя берлинской резидентуры ЦРУ. Это было серьезным понижением, так как берлинская резидентура формально подчинялась даже не Вашингтону, а резидентуре по Германии (Франкфурт-на-Майне). Но чтобы подсластить пилюлю Харви, директор ЦРУ уверил его, что даст ему полную самостоятельность в подборе кадров. К тому же Харви мог отныне заняться делом своей жизни – борьбой с «Советами» – на самом переднем крае, уже за «железным занавесом». Смит уважал Харви за прямоту и отсутствие светского лоска, которого он терпеть не мог в таких снобах, как Даллес.

В 1952 году Харви развелся с «Либби» и взял с собой в Германию пятилетнего сына Джимми. Во Франкфурте его сердце покорила симпатичная сотрудница тамошней резидентуры, которую он и перевел к себе в Берлин в январе 1953 года.

Германия была давней «любовью» Аллена Даллеса. Заняв высокий пост в ЦРУ, Даллес уделял работе на германском направлении первостепенное внимание. Впрочем, так обстояло дело и до него.

Американцы считали, что заниматься разведкой в Германии легко. Берлин до августа 1961 года был городом без всяких внутренних пограничных постов, и агенты западноберлинской резидентуры ЦРУ могли проникать в ГДР и возвращаться обратно почти беспрепятственно. Таким образом, можно было обходиться без радиосвязи, которая сама по себе всегда несла риск провала и требовала к тому же кропотливого обучения агентов секретам различных шифров. Отсутствие радиосвязи позволяло ЦРУ использовать для агентурной работы те категории лиц, на которых контрразведка обычно обращала меньше внимания, – женщин и пенсионеров.

Но самым главным плюсом, с точки зрения ЦРУ, было то, что в Германии в руки американской разведки попала прекрасная и вышколенная агентура, обладавшая бесценным опытом работы против СССР, – «организация Гелена».

Райнхард Гелен родился в 1902 году в Эрфурте в семье бывшего офицера (майора артиллериии в отставке), владельца книжного магазина. 20 апреля 1920 года он добровольцем завербовался в рейхсвер, а 1 декабря 1923 был произведен в лейтенанты 3-го артиллерийского полка. В 1926–1928 гг. учился в кавалерийской школе в Ганновере, получив по ее окончании чин старшего лейтенанта.

В 1935 году Гелен прошел обучение в военной академии, что давало ему возможность перейти на штабную работу. С июля 1935 по июль 1936 года Гелен был адъютантом обер-квартирмейстера (отвечал за тыловое обеспечение вермахта) в Генеральном штабе сухопутных войск в военном министерстве. С июля 1937 года – сотрудник 10-го управления Генштаба сухопутных войск. В это время Гелен подчиняся генерал-майору Эриху фон Манштейну. С 10 ноября 1938 года – командир 8-й батареи 18-го артиллерийского полка. Это была единственная командная должность во всей, в общем-то незаметной, военной карьере Гелена.