— Да ладно, — потягивается и фыркает. — Первый раз что ли.

— Вообще да. Предыдущий не считается.

Самолет останавливается. Крис пытается встать, но тоже не держится на ногах и со смехом падает в кресло. Игорь подходит и с подозрением на нас смотрит.

— Это что значит?

Мне стыдно. Правда. Но еще и очень смешно. Как можно было напиться за полчаса полета?

Крестовский берет стакан и пробует остатки моего коктейля на вкус. Учитывая, что Крис еще подливала рома в процессе, там сейчас не кола с ромом, а ром с запахом колы.

— Девки, вы совсем офигели? — возмущенно интересуется Крестовский.

А мы не офигели. Мы напились. Мне все еще дико смешно, Крис, похоже, тоже. Пока мы заливаемся, он тащит нас к машине. Прямо идти выходит с трудом, мне жутко стыдно, ведь нас видят сотрудники аэропорта. Но, наконец, мы оказываемся на заднем сидении машины и медленно трогаемся в ночь по извилистой горной дороге.

Крис пьяненько поет себе под нос песню и копается в телефоне, а я уже немного трезвею. Коктейль хоть и ударил в голову, выветривается. Сначала я смотрю в окно, а потом, украдкой, на Крис.

И до меня доходит, зачем она напилась. А еще я подозреваю, что она не такая уж пьяная, какой хочет казаться. И просто боится встречи с Сергеем после ссоры. Всегда проще притвориться пьяной и все списать на алкоголь. Не встречаться с человеком, к которому сама не знаешь, что испытываешь. Или свалить на коктейль реакцию на прикосновения одного наглого товарища.

Жалко ее, до ужаса. Но я понятия не имею, как и чем помочь, а сама она не расскажет. Ни мне, ни Игорю, а теперь и Серегины усилия ей не помогут, если не помирятся. Из-за чего вообще можно так поругаться?

Наконец мы подъезжаем к отелю. Я почти сплю, Крис спит совсем не "почти". Но меньше всего Игоря заботит наш покой:

— Серега, выходи, я дрова привез!

— Какие дрова? — с пляжа удивляется средний Крестовский.

— Килограмм по пятьдесят каждое. Инвентарные номера "Бревно 1, светлый дуб" и "Бревно 2, темный дуб". Тебе какое?

Серега начинает ржать, потому что задние стекла в машине все еще запотевшие, а Крис недовольно щурится от яркого света на парковке.

— Пошли, отконвоируем по домам этих звезд. Причем по разным. А то я сейчас амбарный замок не найду, чтобы бар закрыть.

Он наклоняется ко мне и тихо, чтобы не услышали остальные, говорит:

— Ас тобой мы отдельно поговорим.

Мне все еще смешно. Думаю, чем ответить, не придумав, как кошка, зеваю Крестовскому в лицо. Ладно хоть палец в пасть не положил. Зато мне почти хорошо: пожалуй, я бы чего-нибудь съела. Мы заводим (точнее, Игорь заносит) Крис в ее комнату и идем к нему. О том, чтобы спать где-то еще, похоже, и речи не идет. Серж возвращается к ноутбуку на пляже и включает какой-то боевик. Хм, а интересная идея — смотреть кино у моря ночью. Надо будет взять на заметку.

В комнате меня ждет прекрасное: большая ванна с пеной и всякими солями, бомбочками, розочками и так далее. А еще столик с шампанским и фруктами, пирожными и сырами.

— Вообще я планировал, что ты нажрешься немного попозже, — мрачно сообщает Игорь.

— Да я уже трезвая.

— Я слышу.

Прежде, чем пустить меня в этот рай из пены и воды, Крестовский очень внимательно смотрит мне в лицо.

— Ань, скажи мне, почему ты напилась? Только честно?

— Честно? — Я удивляюсь. — Было вкусно.

Похоже, он ожидал не этого ответа.

— Вкусно? И все?

— Ну да. Вкусно. Я же не знала, что оно так в голову бьет. Почему ты спрашиваешь?

— Неважно. Ныряй. Будет у тебя сегодня личная ванная с шампанским. А я буду следить, чтобы ты не утонула.

— Не боишься, что приливом унесет вместе с ноутом?

Игорь садится на соседний лежак и отбирает у Сереги пиво.

— Я быстро бегаю, а ноут все равно уже старый. А где золушка? Обломала тебе ночь разврата?

— Выпила шампанское, сожрала все бутерброды, побултыхалась в пене и спит в позе звезды на всю кровать.

Брат откровенно ржет, запрокинув голову. Игорю очень хочется разбить ему лицо. Вот прямо ни за что, просто потому что его бесит это состояние растерянности.

Для начала Аня. Думал, трахнет ее пару раз и успокоится. Покажет светскую жизнь, научит вести себя в обществе, представит как члена семьи. Ну, чтобы в двадцать пять она не охренела от свалившегося богатства и чтобы ее не сожрали. Сразу показать, кто за ней стоит, чтобы и мысли не было полезть. Потом все бы сошло на нет. У нее появились бы друзья в универе, первая настоящая любовь, бегала бы на свидания, и Игорь бы от нее отстал.

Только как-то не вышло. И хочется еще и еще, еле сдерживается, чтобы не запереть ее в комнате на пару дней и не выпускать, пока всю и везде не попробует. Одержимость какая-то идиотская.

И Крис. А точнее, Крис и Аня. Спелись, близняшки. И слаженно еще так, сначала сбежали, потом напились. Рядом особенно видно сходство, хоть они сами на него внимание и не обращают. Надо им рассказать, только как и когда? Не в отпуске, это точно, здесь у него меньше ресурсов. На случай, если вдруг реакция окажется непредсказуемой.

— Ну, и? — меж тем спрашивает Серега.

— Что и?

— Предложение делать будешь?

— Чего?

Он всерьез это слышит?

— А почему нет? Пора бы уже. До каких пор будешь эскорт вызывать на тусовки? Вот тебе идеальный вариант. Во-первых, милая, молоденькая девочка, ничего не знает, не умеет, воспитаешь под себя. Во-вторых, деньги, опять же, в семье останутся. В-третьих, а почему нет? Свадьба, праздник, девочкам как котику сметанка. Надоест, разведетесь.

— Серый, иди на хер. И разбирайся со своими проблемами.

Он поднимается и ставит бутылку обратно на столик.

— Пока с ними не начал разбираться я.

Когда он возвращается в комнату, сон не идет. С трудом удается подвинуть Аню так, чтобы не разбудить. Она спит как-то беспокойно, тревожно. Игорь спал с ней в одной постели хорошо если на ночь наберется. После того, как им под колеса бросили собаку успел вздремнуть пару часиков по соседству и накануне ночью, пока она не сбежала от его вечного рабочего аврала. Но все равно она спала спокойно и глубоко, а сейчас как-то нехорошо.

И, раз уж делать все равно нечего, он решает подождать, пока она успокоится. Ну, или проснется.

Просыпается от того, что прижимается к его боку мокрым от слез носом. Вот это новость. И что это мы рыдаем?

— Аня, — зовет он. — Что такое?

Она моргает, непонимающе смотрит и даже дрожит.

Невозможно не обнять и не погладить по еще влажным мягким волосам. И невозможно не поразиться тому, какая она горячая. В самом плохом смысле этого слова: на лбу хоть глазунью делай.