С Жюли у Ренуара сложились отношения, какие ему так и не удалось построить с его собственной дочерью Жанной. С Жюли он мог открыто проявлять свои отцовские чувства, ему не нужно было тревожиться за ее финансовое положение, поскольку у нее были и собственные средства, и положение в высшем обществе. Жанну, напротив, приходилось держать в тайне, она была бедной, незаконнорожденной представительницей низшего сословия. Ренуар не мог общаться с ней в открытую, оставалась лишь секретная переписка. Корреспондентом Жанна была крайне неаккуратным, и ее вечная нерешительность, очень напоминавшая его собственную, раздражала Ренуара. Его письма зачастую сводятся к кратким обсуждениям денежных дел и мольбам прислать ему ответ. Никаких его писем к Жанне и Луи за первые шесть лет их брака, заключенного в 1893 году, не сохранилось, – возможно, Ренуар просто навещал их в этот период, поскольку часто бывал у живших неподалеку друзей. За период с 1899 по 1900 год Жанна сохранила шесть писем отца, в которых обсуждаются лишь просьбы Жанны и Луи дать им денег на покупку дома с пекарней, где Луи мог бы работать. Ренуар ничего не сообщает ей о своей жизни, здоровье, семье, не спрашивает, как идут дела у нее и ее мужа. Все эти шесть писем носят строго деловой характер.

Художник никогда не стремился иметь собственный дом и скептически отнесся к просьбе молодых супругов. Лишь совсем недавно, в 1896-м, Алина уговорила его приобрести дом в Эссуа. Возможно, Ренуар считал, что его относительно молодой двадцатидевятилетней дочери и ее тридцатисемилетнему супругу ни к чему взваливать на себя такое бремя. Однако он все-таки решил им помочь и стал выяснять в письме подробности предполагавшейся покупки: «Я так и не понял, собираются ли эти люди продавать свой дом, или он вам просто нравится и вы надеетесь его купить. Если они готовы продать, сколько они хотят денег? Вы хотите выплатить все сразу или они согласны дать рассрочку? Когда вы все это узнаете, напишите мне при возможности. А если они предпочитают вам другого покупателя, как я понял из ваших слов, то и ладно… Если сделка сорвется, это вас не убьет. Найдете что-нибудь где-нибудь». Он продолжает: «Вижу, что дом в Мадре, где находится печь, подорожал. Твой муж говорил только про четыре тысячи франков». Он добавляет: «Деньги пришлю через несколько дней. Не отвечай на заданные мною вопросы, пока их не получишь. Ренуар»[948].

Ренуара также тревожило, что в случае смерти Луи Жанна не окажется единственной наследницей дома. Согласно наполеоновскому праву, если муж умирал первым, в качестве наследников жене могли предшествовать до тринадцати его близких родственников. В очередном письме Ренуар советует: «Дорогая Жанна, прочитай внимательно и как следует обдумай. Согласно твоему брачному договору, если ты умрешь первой, твой муж наследует дом, поскольку у самой тебя наследников нет. Но если твой муж умрет первым, все выглядит иначе. У него есть наследники, им и достанется дом». Поскольку у Луи не было живых родителей, взрослых братьев и сестер или детей, судя по всему, Ренуар имеет в виду несовершеннолетних сестер и братьев. Ренуар придумал простой выход из ситуации: «А значит, чтобы защитить себя от такой неприятности, потрудись обсудить это с нотариусом и проверить, правильное ли я вношу предложение. Я предлагаю указать в сделке, что деньги были предоставлены месье Ренуаром, – или пусть твой муж напишет мне расписку по образцу, приложенному на второй странице». В расписке, которую предлагал Ренуар, говорилось: «Сим подтверждаю, что должен месье Ренуару сумму в четыре тысячи пятьсот франков, взятых взаймы на покупку дома в Мадре (Майен). Месье Ренуар обязуется не истребовать деньги обратно до смерти обоих супругов Робине… и пр. Подпись: Робине. Расписка должна быть заверена мэром»[949]. Документ подтверждал бы, что дом фактически принадлежит Ренуару и он отдает его супругам внаем пожизненно. Тем самым Ренуар проявлял щедрость по отношению к дочери и зятю. Жанна и Луи последовали его совету.

Покончив с деловой частью послания, Ренуар высказывает в постскриптуме свою искреннюю приязнь: «P. S. Как вы понимаете, я надеюсь, что вы оба проживете очень долго и надолго переживете меня. Однако в деловых вещах нужно предусмотреть все, не сделай я этого, я причинил бы вред вам обоим. Твой муж – замечательный человек, мне он очень нравится, я надеюсь, что он доживет до ста лет. Р.»[950].

Ту же деловую сметку Ренуар проявил и с другого конца: он придумал, как скрыть этот дар от Алины и других. Он разделил 4500 франков на три части. С его банковского счета было снято только 1500 франков. Еще 1500 поступило от Воллара, которому Ренуар, видимо, отдал какую-то небольшую работу. Третьим источником стал Фоше. 9 февраля 1899 года Ренуар сообщает дочери, что его треть скоро поступит: «Дорогая Жанна, только что отправил тебе полторы тысячи франков – 1500. Будь любезна, подтверди, как только получишь уведомление». Чтобы скрыть этот перевод от Алины, Ренуар просит: «Пришли ответ на имя мадемуазель Маливерсери, рю Пигаль, 11»[951]. Мадемуазель Маливерсери звали одну из горничных Ренуаров, которая не жила в их доме.

Воллар, со своей стороны, в тот же день написал Жанне: «Мадам, месье Ренуар попросил меня отправить вам полторы тысячи франков». Молодой торговец просит, чтобы по получении денег она уведомила его об этом по адресу: «Воллару, торговцу картинами, рю Лаффитт, 6… Париж»[952]. Это письмо от февраля 1899 года, по всей видимости, стало первым, которым обменялись Жанна и Воллар. План, судя по всему, состоял в том, что Жанна оповестит Воллара, а он в свою очередь потихоньку сообщит новости художнику. В том же письме от 9 февраля Ренуар пишет Жанне, что впоследствии пришлет ей еще денег, помимо 4500 франков на дом: «Я пошлю тебе тысячу франков около 14 апреля, не раньше»[953]. Тогда у него случился приступ ревматоидного артрита, и он собирался уехать на остаток зимы в Кань и пробыть там до весны. В том же письме к Жанне он просто замечает: «В воскресенье я уезжаю и хотел бы до отъезда убедиться, что деньги дошли», призывая супругов ответить побыстрее: «Поскольку уезжаю я только в воскресенье, я успею получить ответ, а потом ты не услышишь от меня ничего месяца полтора». Далее он дает ей отеческий совет: «Продолжаю твердить, что вам обоим ни в коем случае не следует спешить, чтобы не наделать ошибок, о которых вы впоследствии будете сожалеть. Ты достаточно взрослая и знаешь, чего хочешь. Только ты одна будешь виновата в любых глупостях, я же лишь советую тебе поступать так, как ты считаешь нужным, но не терять при этом голову»[954]. Куда он едет и почему, он Жанне не сообщил. И в этих отношениях, как и во всех других, Ренуар хранил определенные секреты. В Кане он оставался с середины февраля до середины апреля 1899 года.